Дьявол, сломавший мне шею (Новелла) - Глава 7

— Это отвратительно.

«……»

— Иезекииль, ты меня слушаешь?

Услышав нервные слова Шарлотты, Иезекииль закрыл книгу, которую читал, и посмотрел на нее. Шарлотта стиснула зубы, лежа на кровати, ее руки мяли одеяла. Цвет ее лица был другим, не таким, как несколько месяцев назад, и она выглядела несколько неуравновешенной. Она отпустила одеяло и приложила пальцы ко рту. Однако то, что касалось ее зубов, было не ее изношенными ногтями, а красной кожей на кончиках.

— Эй, что это такое? Почему это не выходит наружу? Почему ты продолжаешь расти? Как долго ты собираешься расти? Что это, черт возьми, такое!

Она вела себя как сумасшедшая, крича в живот. Когда она выглядела так, словно собиралась ударить себя кулаком в живот, Иезекииль вздохнул, как будто был раздражен.

— Шарлотта.

Живот Шарлотты, который он внимательно рассмотрел, был под одеялом, так что можно было различить только его форму. По сравнению с тем, что было несколько месяцев назад, разница в размерах была невелика, но в глазах Шарлотты ее живот был в десять раз больше. Когда он приблизился к ней, она схватила Иезекииля и прижала к себе, как будто он был ее спасением.

— Я … я боюсь. Я не могу этого вынести, я боюсь этого ребенка. Что-то в этом не так. Это странно.

«……»

— Скажи мне, Иезекииль, нет, герцог. Что ты сделал с моим телом? Что, черт возьми, здесь живет?

Иезекииль оставил ее в покое. Не выгоняя ее и не обнимая. Шарлотта сказала то, что хотела сказать, как будто ее не волновало его отношение.

— На самом деле я чувствую себя странно. Я ни о чем не могу думать, и в голове у меня полный беспорядок. Но я знаю, что это неправильно. Не игнорируй меня. Я знаю. Я… я твоя……

Шарлотта заколебалась после того, как поспешно излила свои слова. Сказав это, она призналась себе, что то, на что она надеялась, было иллюзией. Но она должна была знать. Ей не нравились странно искаженные воспоминания и ребенок в ее животе, который, казалось, хотел съесть ее. Она боялась. С такой скоростью она чувствовала, что вот-вот умрет. Каким бы хорошим ни было золото, разве она не должна быть живой, чтобы наслаждаться им?

Ее глаза затряслись, когда она призналась Иезекиилю.

— Мы никогда не спали вместе.

Взглянув на лицо Иезекииля, Шарлотта увидела, что глаза ее наполнились страхом. Ее зеленые глаза потускнели от того, что с ней случилось, а раскрасневшиеся щеки побледнели.

— Я … Этот ребенок вообще человек? Твое … мое дитя?

— Прекрати.

Шарлотта пинала и била Иезекииля, и он тут же схватил ее за запястье, чтобы оттолкнуть. Упав на кровать, она вскочила и закричала в порыве ярости.

— Что ты имеешь в виду, прекрати! Да! Давайте остановимся! Если я просто положу конец всему этому…

Иезекииль схватил Шарлотту за шею, когда она сказала, что остановится.

— Шарлотта, закрой глаза.

Лицо Шарлотты исказилось. Но было что-то неотразимое в его холодных золотых глазах, которые смотрели на нее сверху вниз. Расслабившись, она несколько раз моргнула, а затем закрыла глаза.

— Ты помнишь, что я сказал?

«…..»

— Что я такого сказал?

В глазах у нее было темно, и она ничего не видела, ее страх удвоился. Однако в мягком голосе Иезекииля было что-то такое, что заставило ее задуматься.

Шарлотта непроизвольно открыла рот.

— Я-это, этого ребенка…

«…..»

— Я мать этого ребенка.

— Молодец, так что у тебя есть?

Что-то снова было перед ней. То, что у нее будет. Страх, который всего мгновение назад разъедал ее разум, исчез. Шарлотта улыбнулась и сказала так, как будто хотела этого больше всего на свете.

— В этом ребенке течет кровь герцога, так что он будет наследником, а я герцогиня…

— Нет. Я не давал такого обещания.

Последовал бессердечный ответ.

«Нет»

«От его твердых слов навернулись слезы, как будто ее дрессировали, как собаку, — мысленно подумала Шарлотта».

— Почему? Если мой ребенок-наследник герцога, то я должна быть герцогиней. Почему я не могу ей быть?

Это было несправедливо, но вскоре кто-то прошептал, как бы успокаивая ее. Это звучало как голос Иезекииля. Сознание Шарлотты последовало за голосом.

— Не нужно плакать. У тебя все еще что-то есть. А теперь подумай об этом. Что этот ребенок обещал тебе дать?

— Золото, золото. Это золото. Золото, за которое может купить все в этом мире…

— Да. У тебя будет золото, как и было обещано. Он будет вдвое тяжелее тебя»

Золото. Конечно, золото тоже было хорошим. Если бы у нее было золото, ей не пришлось бы жить так, как раньше. Но чего она хотела больше всего, так это…

Герцогиня. Она хотела сесть рядом с Иезекиилем. Рядом с ним у нее в руках было бы все, а не только золото. Ее ребенок будет наследником, так что, конечно, ей придется стать герцогиней.

«Этот человек, этот замок, золото-все принадлежит мне. Это мое!»

— Ха, но…

— Остановись, не более того. Тебе нужно знать свое место.

Шарлотта попыталась потребовать большего, но его строгий голос не позволил ей. Почему она не могла! Шарлотте хотелось пожаловаться, но она не могла вымолвить ни слова. Казалось, что если она продолжит свои протесты, то даже золото у нее отберут.

В конце концов Шарлотта молча склонила голову. Затем кто-то медленно положил ее на кровать.

— Остановись и поспи. Ребенок, который даст тебе золото, устал.

Шарлотта закрыла глаза. Да. Ей нужно было поспать. Ей нужно было выспаться, чтобы ее ребенок рос в безопасности. Забудь обо всем…….. Медленно ее сознание затуманилось, и послышался слабый звук выдыхаемого вздоха.

Дьявол праздности полностью затуманил ее глаза. Вскоре Шарлотта заснула, оставив все позади.

Как только она заснула, Иезекииль поднялся со своего места. Его лицо исказилось, когда он увидел раздутый живот женщины. В словах, которые он выплюнул, был огонь.

— Когда, черт возьми, ты собираешься выползти?

П/П: что происходит вообще?

**********

Теперь ей было трудно даже расчесывать волосы в одиночку. Герация расчесала свои длинные волосы и посмотрелась в зеркало. Женщина с бледным лицом, держащая расческу из кедрового дерева, и лицом, полным печали, смотрела на нее в ответ.

«Я даже не успела перекусить…»

Любой мог бы сказать, что она нездорова. Она хотела хорошо выглядеть, чтобы облегчить беспокойство Анны, но все пошло не так, как планировалось. Она запыхалась, даже когда стояла неподвижно.

К счастью, в какой-то момент тошнота прекратилась. Ребенок постоянно просил что-то, как бы в дополнение к питательным веществам, даже когда было поздно. Герации было жаль ребенка, и она тянулась к нему всякий раз, когда ей хотелось есть. Анна снова и снова шутила, что шеф-повар был так счастлив, что мог улететь.

«Иезекииль…»

Когда она тихо сидела в одиночестве и гладила себя по животу, она, естественно, подумала об отце ребенка. После жизни в отдельном здании несколько месяцев назад Герация едва видела лицо Иезекииля. Была причина, по которой она воздерживалась от свиданий, но это было также в значительной степени потому, что он всегда был с Шарлоттой, если только он не был в своем кабинете или офисе.

-Прошло больше года с тех пор, как она забеременела…

Даже Герации были известны отвратительные слухи о Шарлотте. Будучи беременной больше года, она обычно кричала по нескольку раз в день и, по-видимому, стала чрезмерно чувствительной. Ее лицо вздрагивало от этого звука, а затем дрожало, когда она слышала шаги, направляющиеся в комнату Шарлотты. Она могла сказать это, просто прислушавшись. Кому принадлежали шаги.

Со звуком закрывающейся двери крики женщины скоро стихнут. Через несколько часов шаги, которые исчезли, будут слышны снова.

Как он утешил свою возлюбленную за такой короткий промежуток времени? Какие слова могли бы остановить этот пронзительный крик всего за мгновение? Неужели он приложил ухо к ее животу и шептал ей сладкие пустяки? Или он читал своему ребенку детские книжки?

Всякий раз, когда шаги Иезекииля приближались, она останавливалась на мгновение и смотрела на дверь. Несмотря на то, что она ясно понимала, что его любовь и забота о ней исчезли, надежда подкрадывалась, как настойчивый сорняк.

Но дверь редко открывалась. Глядя на плотно закрытую дверь, Герация нервно перебирала руками. Как будто она пыталась забыть глубоко укоренившееся разочарование.

— Я бы хотела, чтобы ты пришел к нам хотя бы раз, — прошептала мать ребенку, когда она отложила расческу, закрыла глаза и обняла себя за живот. Она даже не могла довериться Анне. Как мать, она, казалось, дурачилась с нерожденным ребенком, поэтому ей было неловко, но она могла быть честной только с ребенком.

— С кем ты хотел прийти?

Герация вздрогнула от неожиданного голоса и подняла голову. Она увидела Иезекииля возле туалетного столика, стоящего рядом с кроватью и смотрящего на нее. Он растаял в темной тени, и только его глаза блестели.

— Что привело тебя сюда?

Влажные серебристые волосы, нежная кожа и нежный запах, исходивший от тела мужчины, свидетельствовали о том, что он только что умылся. Герация винила себя за то, что не заметила Иезекииля, когда он был так близко, и прикусила губу, подумав, что он услышал ее минуту назад.

— Просто. Чтобы увидеть вашу комнату.

К счастью, Иезекииль не стал цепляться за слова Герации. Он покачал головой и подошел к ней, когда Герация попыталась встать из-за туалетного столика, покраснев от смущения.

— Уже поздно. Почему ты не спишь?

Запах мужчины, которого она считала едва уловимым, сразу же усилился. Он наклонился и уткнулся носом в обнаженную шею Герации. Ее глаза широко раскрылись от внезапного контакта, но ее тело быстро расслабилось, как будто она привыкла к этому. Это было давно, но еще год назад он часто утыкался лицом в шею Герации.

— Тогда почему ты не спишь так поздно?

— Чтобы утешить Шарлотту.

Имя любовницы беззаботно слетело с губ мужчины. Как будто он привык называть ее по имени, в этом голосе не было и следа незнакомого. Герация печально посмотрела на Иезекииля, который произнес имя любовницы, прижимаясь губами к ее шее. Увидев свое отражение в зеркале, она быстро сменила выражение лица.