Если бы я только могла исчезнуть (Новелла) - Глава 2

Первые несколько секунд Леман Перивинкль не верил своим глазам.

Дело даже не в том, что сейчас перед ним была ее дуща. Как первосвященник Беатума, небольшого королевства на юге, Леман обладал глазами, видящими духов, поэтому он и раньше видел души людей подобным образом.

Это не было для него неожиданностью.

«Господин волшебник?»

Герцог Мэриголд осторожно позвал Лемана. Леман уставился в пространство и молчал, казалось, что ему не по себе.

Неловко улыбнувшись, Леман посмотрел на Сотис.

Как бы он ни был знаком с видением душ, он впервые видел душу живого человека вне его физического тела. Это было и необычно, и невозможно.

Императрица, сидевшая у окна, слегка опустила голову и медленно покачала ею. На ее плотно сомкнутых и бледных губах играла печальная улыбка.

Сотис безмолвно умоляла. Не говорить о ее состоянии ее родному отцу, герцогу Мэриголду. Она надеялась, что он скроет тот факт, что ее душа покинула тело и что ее душа говорила с ним.

Леман не мог не отреагировать на это ее появление.

«…Не слишком ли холодно в комнате для больного человека? Будет лучше, если вы будете держать окно наполовину закрытым. Ранней весной все еще холодно, так?»

«А, вы это заметили? Слухи о том, что вы внимательны и тепло сердечны, были правдой. Я скажу об этом служанкам, когда буду уходить. Я также…»

Герцог добавил с тревогой в голосе.

«Я думал, что душа моей дочери уже там, поэтому я беспокоился. Хотя это глупая идея, волшебник. Как душа может покинуть свое тело, когда Ее Величество слабо, но все еще дышит?

«…Ха-ха.»

Когда Леман неловко улыбнулся, Сотис, которая медленно укладывала волосы у окна, горько усмехнулась.

«Вы сказали, что уже месяц, как она стала такой. Никто из врачей не мог сказать, почему».

«Верно. Не будет преувеличением сказать, что все известные врачи из империи Мендеса уже переступали порог этой комнаты. Но все говорят, что с ней все в порядке, кроме слабости. Это сводит с ума…»

Так прошел месяц. Сотис сидела у окна и наблюдала, как они повторяют все эти бессмысленные разговоры. (тут имеется в виду врачи что были до волшебника)

Была только одна причина, по которой Сотис Мэриголд Мендес не открывала глаза. Это было потому, что ее душа покинула тело.

Душа императрицы, давно покинувшая тело, была уже достаточно прозрачной, чтобы отражать пейзаж на другой стороне. Она сидела, сцепив колени и положив на них щеки, а вокруг нее порхали светло-фиолетовые бабочки с расправленными слабыми крыльями.

— Я в порядке

Голос Сотис был настолько спокойным, что казалось, будто она находится во сне.Что не скажешь о герцоге, который выглядел одновременно нервным и отчаянным.

Как она может быть в порядке? Ее родители волновались каждый день, жизнь людей в императорском замке стала вялой без ее заботы, а жители империи Мендес ждали, что их благосклонная и мудрая императрица проснется и позаботится о них.

Сотис не могла не знать обо всех их чувствах.

Почему же она просто сидела и молча наблюдала?

«Герцог.»

Леман осторожно обратился к герцогу. В его периферийном взгляде было тело императрицы, которая медленно дышала с закрытыми глазами,

«Я хочу тихо осмотреть Ее Величество Императрицу. Это нужно для того, чтобы убедиться, что с ее душой все в порядке, поэтому я хотел бы встретиться с Ее Величеством в одиночестве».

«Это…»

Герцог не мог принять это с готовностью и на мгновение задумался. Признаки извинения были написаны на его лице, пока он колебался.

Леман слабо улыбнулся, словно желая утешить герцога Мэриголдского.

«Клянусь богом душ и жизни, я не опозорю ее величество, императрицу Сотис. Я просто хочу сосредоточиться на душе Ее Величества. Это не займет много времени, так что, пожалуйста, не волнуйтесь слишком сильно, и попросите служанку помочь мне позаботиться о комнате, чтобы по утрам и вечерам было немного теплее.»

«В таком случае, я доверюсь тебе, волшебник.»

Отец, у которого возникли подозрения, вышел из комнаты. позвал служанку, ожидавшую в коридоре, и велел ей сменить одеяло на более толстое, чтобы согреть тело императрицы.

«Никогда не открывайте окно больше чем наполовину. Только когда цветы начнут во всю распускаться, можно будет открыть чуть больше. Вы поняли?»

«Да, герцог».

«Господин-волшебник осматривает Ее Величество, поэтому ни в коем случае не мешайте ему. Другими словами, не позволяйте никому другому проходить по этому коридору. Никто не должен входить. Никто! Особенно не эта чертова госпожа Файнн или Фан, что бы ни случилось. Я ясно выразился?»

«Я повинуюсь вашему приказу».

После многократного увещевания герцог издал громкий вздох и постепенно удалился.

Молча выслушав этот разговор, Леман полностью развернул кресло для гостей к окну. Он встал рядом с ним, как положено, и глубоко поклонился, приложив руку к груди.

Прежде чем спросить, что и как произошло, он должен был кое-что сказать.

«Я — Леман Перивинкль из Беатума, небольшого королевства на юге. Я хозяин магической башни Перивинкля, которая следит за душами умерших и жизнью, и служу верховным жрецом Беатума.»

Сотис кивнула с нежной улыбкой. Похоже, она действительно восхищалась тем, как он не забывает о формальностях и этикете.

«Я обладаю духовным оком, которое позволяет мне видеть души умерших, и я работаю, чтобы помочь душам умерших вернуться в объятия Бога и отдохнуть, вместо того чтобы скитаться по миру. Конечно, я провожу больше времени, путешествуя по континенту в поисках потерянных душ, чем в Волшебной Башне».

Выслушав его, Сотис осторожно спросила.

— В таком случае, господин волшебник. Я тоже заблудшая душа, которую вы должны вести за собой?

«К сожалению, это не так».

Сотис наклонила голову и медленно моргнула глазами цвета воды.

Лиман постучал себя по подбородку, как будто он был обеспокоен, и продолжил.

«В принципе, слово «душа» относится к духу, который вышел из тела умершего человека. Однако Ваше Величество все еще жива и просто не открывает глаза. Поэтому есть проблема».

— Проблема, говорите?

«Именно так. Когда обычный человек умирает, его сердце останавливается, и открывается путь для души. Но сердце Вашего Величества все еще бьется, и, в принципе, Ваша душа находится внутри него, поэтому оно, естественно, не сможет увидеть путь вперед. Это своего рода срыв. Если вы будете продолжать в том же духе, ваше тело постепенно ослабнет, и вся ваша душа может угаснуть, поскольку она не сможет найти путь вперед».

Леман добавил ясным тоном, подчеркивая, насколько это печально и трагично.

«Вы не сможете вернуться обратно к Богу, не сможете найти покой, и как таковой вы не сможете перейти в следующую жизнь».

Но, вопреки ожиданиям Лемана, Сотис не была удивлена или шокирована. Она просто улыбнулась, слегка опустила свои белые ноги и, шевеля пальцами, которые не касались пола, нарисовала маленький круг.

— Я знаю.

«Это не тот вопрос, который заканчивается словами: «я знаю», Ваше Величество Императрица. Я хочу сказать, что Ваше Величество может исчезнуть вот так».

— Я поняла, Леман.

Леман не мог издавать громких звуков, поэтому он призвал ее мягко.

«Ваше Величество!»

— Это потому, что я не боюсь слова «исчезнуть».

Сотис спрыгнула с окна и прошла мимо него, чтобы слегка присесть на кровать. Кровать даже не шелохнулась, как будто на нее упало перышко.

Сотис посмотрела на свое собственное спящее лицо. Светло-фиолетовые волосы, свесившиеся над ее лицом, медленно колыхались.

— Тебе когда-нибудь приходила в голову такая мысль?

Она подняла глаза на Лемана.

В ее бледно-зеленых глазах плескалась печаль, как будто слезы собирались и застывали.

— Если бы я только могла исчезнуть.

«…»

— Именно так я и думала. Эта мысль не изменилась даже сейчас. Так что даже если бы я наблюдала за своей медленной смертью, я бы не была так напугана. Господин-волшебник, вероятно, не знал бы, каким долгим и скучным был для меня последний месяц. Я бы предпочла поскорее закончить это скитание.

«…Как бы то ни было, Ваше Величество Сотис — единственная императрица империи.»

— Какой смысл носить почетное имя?

«Я слышал, что народ любит благосклонность и доброту Вашего Величества».

— Но никто из сотен тысяч граждан не может защитить или помочь мне.

«Герцог ждет Ваше Величество…»

— Господин волшебник.

Сотис мягко остановила Лемана, который говорил очень серьезным голосом.

— Теперь я так устала. Я устала от всего. Я не хочу ничего преодолевать, и даже дышать мне трудно и обидно. Я просто хочу все бросить. Моя единственная надежда — исчезнуть вот так. Если я скажу что-то абсурдное, например, что я чувствую, что это единственная судьба, которая может спасти меня, ты упрекнешь меня?

«…Как я мог осмелиться так поступить с Вашим Величеством».

— Несмотря на то, что это было очень трудно, у меня не было уверенности, чтобы сдаться, поэтому я всегда надеялась исчезнуть беззвучно. Если бы я могла раствориться без следа и исчезнуть вот так, то мне показалось бы, что мучения, которые я несла, мучения, которые были тяжелы, как моя жизнь, тоже исчезнут.

Сотис заговорила низким голосом и тихонько засмеялась.

— Волшебник. Знаешь ли ты, насколько пустое существование? Знаешь ли ты, как остро и больно, когда эта смерть не способна залечить раны, нанесенные самым любимым человеком?

«я…»

медленно ответил Леман Перивинкль.

«Я не знаю. Я не смею сказать, что знаю. Даже если Ваше Величество расскажет мне все, я, возможно, не смогу понять и половины того, что вы говорите.»

— Понятно. Спасибо за вашу честность. Даже если бы вы смогли понять все это, я бы, наверное, не поверила.

«Тем не менее, я…»

Как это должно называться?

Импульс? Высокомерие? Симпатия? Все это могло быть неправильным, или все это могло быть правильным. Или же это было нечто, не зависящее от них.

«Я хочу понять чувства Вашего Величества».

Когда его голос прозвучал более отчаянно, чем он думал, Леман был немного удивлен.

«Будет ли невежливо с моей стороны попросить Ваше Величество рассказать мне, что произошло, почему Вы хотели все отпустить, и как Вам было больно и грустно?»

Сотис спокойно смотрела на Лемана, сидя на кровати.

Леман Перивинкль.

Его мягкие темно-каштановые волосы были оставлены длинными и свободно завязанными сзади. Хотя он не был очень красивым мужчиной с выдающейся внешностью, он выглядел достойно и тепло.

Приветливая улыбка, казалось, хорошо сочеталась с его губами, а мягкие, но печальные глаза производили на окружающих впечатление спокойствия и выдержки.

Казалось, это была их первая встреча, но почему же возникло такое чувство фамильярности?

Взгляд Сотис остановился на Лемане. Его янтарные глаза, странно поблескивающие, были настолько глубокими и загадочными, что почти не казались человеческими.

Глаза, которые видят душу.

После месяца сокрытия хозяин Перивинковой башни нашел ее.

Он пристально посмотрел на нее и спросил.

«Ваше величество, Сотис. Что-то случилось?»

Это действительно было странно.

Это был вопрос, на который она не хотела отвечать, кто бы его ни задал. Так она и думала.

Не успела она это подумать, как Сотис открыла рот и медленно ответила на его вопрос.

— Я…