Кто украл императрицу (Новелла) - Глава 42

— Эта драгоценность принадлежит Амелии. Даже не думай об этом.

Амелия — дальняя родственница, которая была близка Ронассо с детства. Она ему как сестра.

Он искал подарок для предстоящей свадьбы Амелии, выбор пал на эту драгоценность с зеленым камнем.

— Тамон, ты должен это увидеть.

Мужчина достал записку, которая лежала под шкатулкой.

— Почему ты хочешь, чтобы я посмотрел на бумагу, а не на драгоценность?

Тамон недоверчиво посмотрел на Ронассо и развернул бумажку.

— Посмотри на последнюю страницу.

Когда он увидел надпись на этой странице, его глаза расширились.

— Где ты это взял?

— Роделг.

— Роделг, хах…

Немного дальше столицы Амора находился маленький и довольно обычный городок.

Город, не отличавшийся особой красотой и не развитый в плане сельского хозяйства и рыболовства, имел довольно много посетителей, но все это было ради ежемесячного рынка.

Дневной рынок назывался Морк, а ночной – Роделг, тампроводились аукционы.

Иногда там случались незаконные сделки и беспорядки, но это все равно было интересным местом.

По этой причине даже королевская семья терпела их.

Налоги, которые там платили, были велики.

Самое интересное в аукционе было то, что никто не знал, какой товар будет выставлен на торги, до самого начала аукциона.

Известно, что даже семья Мархичи, управляющая аукционным домом, не может участвовать в аукционе.

Это объяснялось тем, что они честно делили свой интерес к аукционному дому с другими семьями.

Иногда предметы были очень редкими, а иногда странными безделушками.

Но ни разу не было так, чтобы торги были скучными.

Интересно было также отметить, что неважно, когда и кто покупал какую-либо вещь, всегда происходил какой-нибудь инцидент.

Так было и на этом аукционе…

«В этой жизни. Сделай гравировку* до того, как взойдет шестая луна и пройдет двенадцатая ночь. И дай ей знать, что Железное Дитя пересекает море. Если Дитя не удастся спасти до того, как оно достигнет суши, её сокровище снова погибнет.»

Казалось, что с Ронассо и Тамоном вот-вот произойдет что-то очень интересное и захватывающее.

(П.п: Для того, чтобы помочь Тамону преодолеть его вспышки силы, превращающие его в монстра, необходимо осуществить процесс «гравировки», а именно — заняться сексом. Сделка между Розалин и Тамоном заключалась в том, что если Розалин делает «гравировку» с ним, он исполнит пять её желаний. Несколькими главами ранее, когда Тамон попросил её стать его партнером, он имел в виду попросить стать его «меткой», «выгравировать» его. И эта записка казалась прямым посланием Тамону и Розалин, чтобы они сделали «гравировку» в определенное время, и рассказать Розалин о ребенке, пересекающем море. Ребенок — это Арсен, у которого было её сокровище, был похищен и теперь находится на корабле, пересекающем море. Теперь вместо слова секс будет использоваться гравировка.)

***

Тамон потер свой гладкий подбородок, глядя на бумагу, которую дал ему Ронассо.

Он сузил глаза, как бы размышляя, а затем спросил своим характерным низким тоном:

— Ты когда-нибудь говорил кому-нибудь, что ищешь что-то подобное?

— Нет! Конечно, нет! Амелия сказала, что не хочет подарка,и я тайно готовил его для нее!

Даже если кто-то знал, что мужчина пойдет в Роделг, он не мог знать, получит ли Ронассо именно эту драгоценность.

Никто не знал, будет ли оно там.

Но это послание…

Жизнь, гравюра, смерть.

Речь шла о скрытых отношениях и их способностях.

Кроме того, язык послания — Хируша.

Как могло сойтись столько совпадений?

Нет, это не было совпадением.

Тамон приоткрыл сузившиеся глаза и уставился на изящный почерк на маленьком клочке бумаги.

Кто-то знал его секрет.

***

Кап-кап

Капельки падали с её белых пальцев на поверхность воды.

Розалин вошла в ванну одна, отказавшись от помощи близнецов. Девушка долго смотрела на капли, падающие сквозь её пальцы.

Она привыкла к тому, что её обслуживают, но теперь ей придется делать это самой.

Это была другая жизнь, и она хотела принять её. Поскольку она пережила грань отчаяния и не могла жить так же, как раньше.

Фух…

Розалин жарко выдохнула и погрузилась в теплую воду. Через открытое стеклянное окно она видела, как высоко в небе плывет луна.

Дул легкий ветерок, и тепло касалось её щек.

Вода была теплой и все тело было горячим.

«Это всего лишь гравировка».

Другой причины не было.

Сделка между ними.

Но почему именно так…

«…»

Розалин обхватила слегка дрожащие кончики пальцев.

В отличие от горячего тела, подушечки были холодными. Это был признак того, что она нервничает.

Нервничает? Но почему?

Она затаила дыхание.

Девушка не хотела показывать, что она волнуется из-за этого мужчины.

Но почему её тело такое горячее?

Она снова и снова брызгала водой на затекшие мышцы, чтобы расслабить тело.

Близнецы приготовили для нее кучу масел, но она специально не пользовалась ни одним из них.

Аранрозия намылила тело мылом, которое ей дали.

Словно снимая кожу, все своё прошлое, очень осторожно.

Она вытерлась полотенцем и туго завязала пояс своей тонкой ночной рубашки.

Розалин расправила плечи так, как будто впервые выходила на публику в качестве императрицы.

Сделка.

Да, это была просто сделка.

Контракт, вот и все.

Она шептала это про себя и шла по коридору к своей спальне, напрягая ноги.

Было ли это её воображение?

Ощущение сломанной ноги было немного другим.

Казалось, что хромота уменьшилась и в них появилась сила.

«Теперь я лучше понимаю некоторые вещи».

Розалин слегка покачала головой и медленно открыла дверь спальни. К счастью или к сожалению, Тамона в спальне еще не было.

Что мне делать?

Они подписали контракт, и сделка должна быть выполнена, а одной из сторон не было.

Она постояла немного, а потом медленно села на кровать. Вытянув спину, девушка с поднятыми глазами ждала, когда придет Тамон.

Потом Розалин подумала о тех днях, когда ей приходилось спать с императором.

Тогда она сидела так же тихо, ожидая Джиллоти.

В мягком кресле, поставленном рядом с большой супружеской кроватью, и ждала обещанного прихода императора.

Затем, очень поздно вечером, пришел пьяный Джиллоти.

Он подошел, хмуро глядя на Розалин, которая сидела, напряженно ожидая его.

[- Как, по-твоему, я должен брать тебя, когда ты такая бледная?]

Император лежал на кровати и суетился. Если он так изасыпал, это было счастье для Розалин.

Но иногда он не выдерживал и вскакивал, начиная грубо снимать с Розалин пижаму.

Не обращая внимания на слова девушки о том, что делать это нужно медленно, он просто клал её лицом вниз.

[- Не оглядывайтесь, императрица. Знаете ли вы, насколько пугающим может быть этот взгляд для мужчины? У вас несчастливые глаза. Фиолетовый — цвет мертвых. Вы — мертвый человек. Ваши эмоции, ваша радость – все это фальшивка, разве не так?]

Он выплюнул ей на ухо эти оскорбительные слова, схватилза волосы и толкнул в кровать. Девушка безответно вцепилась в плед и терпела все, стиснув зубы.

«Да. Я выдержала это».

Она должна была выдержать это.

Множество обязательств, которые лежали на её плечах.

Тревоги и заботы тех, кого она любила.

Горе и страдания людей, о которых должна была заботиться.

У нее было слишком много обязанностей, и она должна была жить с этим.

Это должно быть сделано.

Через открытое окно ворвался ветерок.

Она закрыла глаза и ощутила его, и вдруг почувствовала, что её плечи не такие тяжелые.

Так и есть.

Старая Розалин умерла.

Поняв это, она почувствовала облегчение.

Её лицо наконец-то расслабилось. Уголки рта слегка приподнялись, но она этого не заметила.

В этот момент девушка услышала его голос.

— Для меня это такая честь, что я даже не знаю, что делать, — произнес Тамон, тихо войдя в комнату.

Розалин повернулась, чтобы посмотреть на него, не выказывая никаких признаков удивления.

Он смотрел на нее, скрестив руки под аркой, соединявшей комнаты.

Девушка привыкла к подобным моментам.

Джиллоти, который смотрел на нее, когда она сидела на кровати в ожидании исполнения своего долга.

Голос императора был кошмарно запоминающийся.

В этот момент, спокойно глядя на нее, Тамон улыбнулся и медленно произнес:

— Тебе нужно…

Его красные глаза ни на мгновение не покидали её.

— Очень красивая, драгоценная и долгожданная…

С непоколебимыми глазами и голосом.

— И сидишь здесь, как подарок.

Голос мужчины вовсе не казался таким кошмарным.