Магистр дьявольского культа (Новелла) - Глава 122

Молодой господин замешкался, но всё же ответил как ни в чём не бывало:

— Это уж мне не известно. Не знаю, насколько сильно его поколотили слуги, которым я приказал это сделать, но поскольку он когда-то прислуживал в нашем доме, я не собирался по-настоящему калечить его. Если после этого он втайне меня возненавидел, но при этом не обвинил во всеуслышание, что я могу поделать?

Лань Сычжуй, послушав его, не выдержал:

— Молодой господин Цинь, но ведь… теперь сказанное вами слишком… разнится с тем, что вы говорили с самого начала. Почему, когда двое господ просили вас рассказать всю правду, вы утаили так много?

— Я думал, что талисмана или драгоценного меча будет достаточно, чтобы гарантировать покой в моём доме. Откуда мне было знать, что непременно нужно вспоминать какие-то никому не интересные пустячные события давно минувших дней?

Вэй Усянь прерывисто заговорил:

— Нет, нет, нет. Это вовсе не пустяки, дело довольно серьёзное, молодой господин Цинь! Только подумайте — при жизни этот человек подвергся оскорблениям и избиениям с вашей стороны. Вполне возможно, что даже ногу ему сломали по вашей вине. Но что если он действительно не продавал подвеску? В таком случае он умер, будучи несправедливо обвинённым. И кого тогда искать для отмщения, как не вас?

— Но ведь я не убивал его! И он не совершал самоубийства по моей вине! Почему он пришёл ко мне?

Вэй Усянь возразил:

— Э? Откуда вам известно, что он не самоубийца? Что если он действительно в дурном порыве решил покончить с собой, а потом случившееся ошибочно приняли за несчастный случай? Тогда ситуация усугубляется, не находите?

— Разве может взрослый мужчина из-за какой-то мелочи дойти до самоубийства?

— Молодой господин Цинь, в нашем деле более всего следует избегать безосновательной уверенности в чём-то. Все люди мыслят по-разному, и мы не можем сказать наверняка, способен ли взрослый мужчина решиться на самоубийство из-за «какой-то мелочи». Следует понимать, что причиной преображения в лютого мертвеца может стать как желание отомстить тому, кто увёл жену или убил ребёнка умершего, так и сущий пустяк вроде… в детстве кто-то не захотел играть с умершим в куличики.

Молодой господин Цинь стоял на своём:

— Я совершенно точно уверен, что это не самоубийство! Если человек решил покончить с собой, он мог бы повеситься или отравиться, но зачем избирать такой способ как падение со склона горы? Ведь в таком случае смертельный исход нельзя предсказать наверняка. Это просто не могло быть самоубийство.

— В ваших словах есть разумное зерно. Но, молодой господин Цинь, не задумывались ли вы, что именно из-за покалеченной вами ноги ему было неудобно ходить, поэтому он и свалился с горы насмерть? Если всё так, опуская детали, выходит, что это вы его убили. Разве не более дурной поворот?

Молодой господин Цинь раздражённо бросил:

— Что значит — опуская детали, выходит, что я его убил? Если всё действительно так, как вы сказали, это просто непредвиденное стечение обстоятельств!

— Вы уверены, что сможете уговорить столь трагично погибшего человека, что его смерть — «непредвиденное стечение обстоятельств»? Его возвращение с того света говорит лишь о том, что кто-то должен нести ответственность за «непредвиденное стечение обстоятельств».

Что бы ни сказал молодой господин Цинь, Вэй Усянь находил, что ему возразить, отчего на лбу мужчины выступил холодный пот, а лицо сделалось бледнее мела. Вэй Усянь добавил:

— И всё же нет нужды отчаиваться, сейчас я поведаю вам последний способ, как спасти свою жизнь. Вы должны будете кое-что сделать.

— Что?!

Лань Ванцзи бросил взгляд на Вэй Усяня, понял, что тот снова приготовился нести чепуху, и покачал головой.

Вэй Усянь заговорил:

— Слушайте внимательно. Вам придётся настежь распахнуть все двери, которые мертвец уже преодолел, не оставляя никаких преград. Всё равно вам не удержать его, даже если попытаетесь.

— Хорошо!

— Отошлите всех посторонних из дома, дабы не навредить невинным людям.

— Уже почти все разбежались!

— Что ж, прекрасно. Теперь осталось отыскать пышущего энергией Ян девственника, который в полночь сядет на лавку перед дверьми вашей спальни и будет вас охранять. Дальше следует действовать по ситуации, как говорится, вторгнется враг — найдутся генералы, разбушуется паводок — дамба его остановит.

— И всё?

— И всё. Девственник у нас имеется. Что касается остального, молодой господин Цинь, не извольте беспокоиться, просто терпеливо ожидайте рассвета, а там уж дело разрешится само собой.

Под «девственником» он имел в виду Лань Сычжуя. Молодой господин Цинь, услышав последнюю фразу, дёрнул уголком рта, глянул на вежливого изящного юношу и спросил:

— Он будет охранять дверь, а вы?

Вэй Усянь ответил:

— Мы, разумеется, останемся с вами за дверью, молодой господин Цинь. И в том случае, если охрана снаружи не справится и лютый мертвец ворвётся в спальню, будем принимать решения по ситуации.

Молодой господин Цинь не мог больше покорно соглашаться.

— И что же, нельзя попросить вот этого молодого господина помочь мне охранять двери спальни? — Он указал на Лань Ванцзи.

Тогда Вэй Усянь недоумённо застыл и переспросил:

— Кого вы имеете в виду? Его? Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — Он едва не повалился на пол со смеху.

Лань Ванцзи придержал Вэй Усяня за плечи, не давая упасть, и ответил:

— Нет.

Молодого господина Циня ужасно раздосадовал столь категоричный отказ.

— Но почему нет?

Вэй Усянь совершенно серьёзно ответил:

— Вы уже забыли, что я только что сказал? На эту роль сгодится только девственник.

— …

Молодой господин Цинь не поверил:

— Что? Разве он не…?

Вэй Усянь не мог разогнуться от смеха, даже когда Лань Сычжуй давно проводил молодого господина Циня из бамбуковой хижины.

Лань Ванцзи посмотрел на него, затем вдруг схватил за руку и усадил к себе на колени. Его голос прозвучал ровно:

— Не надоело смеяться?

— Нет! — Вэй Усянь поудобнее устроился на коленях Лань Ванцзи. — Ханьгуан-цзюнь, твоё лицо вводит людей в заблуждение. Все считают тебя праведником, который хранит мысли и тело в чистоте и непорочности. Мне даже обидно.

Лань Ванцзи приподнял его за бёдра и усадил повыше, чтобы Вэй Усянь теснее прижался к нему.

— Обидно?

— Просто вопиющая несправедливость. Ну сам погляди: ясное дело, что ты уже не девственник, но другие, глядя на тебя, заявляют, что это не так, не разобравшись как следует. В прошлой жизни я даже за руку с девушкой не подержался, не считая случаев, когда спасал от беды, но ни одна живая душа не верила, что я — всё ещё девственник. — Он начал считать на пальцах. — Когда я отправлялся на ночную охоту в юности, ходили слухи, что я развлекаюсь с красотками. Поселился на горе Луаньцзан — и все стали шептаться, что я — главный развратник этого мира, похотливый демон. Мне до сих пор приходится держать те обиды в себе, и ведь даже пожаловаться некому!

Лань Ванцзи крепко прижал к груди руку Вэй Усяня, в глубине его глаз, будто рябь на воде, блеснула едва заметная улыбка. Вэй Усянь возмутился:

— И ты ещё смеёшься надо мной? В тебе нет ни капли сочувствия, ты холодный, бессердечный мужчина. А ведь я когда-то стоял четвёртым по счёту в списке самых красивых молодых господ мира заклинателей. И что в итоге? За всю жизнь поцеловался лишь единожды. А ещё думал, что это какая-то божественная красавица не смела высказать тайную любовь ко мне, и всё повторял себе «Вэй Ин, твоя жизнь не зря прожита». Кто же мог подумать, что и «красавицей» окажешься ты…

На этом месте Лань Ванцзи всё-таки не усидел. Он одним ловким движением повалил Вэй Усяня на кровать и произнёс:

— Считаешь, это плохо?

— И чего ты разнервничался? Ха-ха-ха-ха-ха-ха…

В назначенный час Лань Сычжуй уже стоял во дворе, держа Яблочко на привязи. Ему пришлось подождать, пока Вэй Усянь и Лань Ванцзи неторопливо выйдут из дома.

Юноша хотел было сказать: «Учитель Вэй, вы опять по ошибке надели нижние одеяния Ханьгуан-цзюня», – но, подумав, промолчал.

Всё равно ситуация повторяется каждые пару-тройку дней, так ведь никаких сил не хватит каждый раз напоминать!

К тому же, Учитель Вэй считал переодевание излишними хлопотами и раз уж надел, то не снял бы. Поэтому Лань Сычжуй посчитал напоминания излишними и решил, что лучший выход — притвориться, будто он ничего не заметил.

Вэй Усянь уселся на ослика, вынул из походной сумки яблоко и тут же откусил. Лань Сычжуй бросил взгляд на фрукт и подумал, что уже где-то его видел. Поразмыслив, юноша спросил:

— Учитель Вэй, это разве не те фрукты, которые принёс молодой господин Цинь?

— Верно.

— …Фрукты, которыми в него бросался лютый мертвец?

— Именно.

— Ничего, что вы их едите?

— Всё в порядке. Они всего лишь упали на землю, нужно просто помыть, и можно есть.

— Яблоки от лютого мертвеца… не могут быть отравлены?

— И на этот вопрос имеется ответ: не могут.

— Но как вы узнали?

— Я уже скормил Яблочку пять-шесть штук… Яблочко, следи за копытами! Хватит брыкаться! Лань Чжань, спаси меня!!!

Лань Ванцзи одной рукой крепко схватил разбушевавшегося ослика за верёвку, другой забрал яблоко из рук Вэй Усяня, которое тот собрался откусить снова.

— Не ешь. Завтра купим ещё.

Вэй Усянь, схватившись за его плечо, с большим трудом уселся на ослике ровно и ответил:

— Я всего лишь хотел сэкономить немного денег Ханьгуан-цзюня.

Лань Ванцзи:

— Навсегда выброси это из головы.

Вэй Усянь, лучезарно улыбаясь, погладил его по подбородку манящим движением. Затем вспомнил кое о чём и как бы между делом спросил:

— О, к слову, Сычжуй, ты девственник?

В его устах вопрос прозвучал чрезвычайно естественно, однако Лань Сычжуй громко фыркнул, будто подавившись воздухом.

Юноша тут же заметил, как Лань Ванцзи бросил на него строгий взгляд, ведь ученику Ордена Гусу Лань не подобало реагировать подобным образом, и тут же поправился, сделавшись невозмутимым. Вэй Усянь же сказал:

— Не стоит так переживать, я ведь просто навешал молодому господину Циню лапши на уши. Конечно, некоторые способы борьбы с нечистью действительно подразумевают наличие девственника, но ведь ты будешь сражаться с лютым мертвецом при помощи меча, поэтому совершенно неважно, девственник ты или нет. Хотя, если нет, я буду изрядно удивлён…

Он не успел закончить фразу, а Сычжуй уже покраснел как рак.

— Я-я-я-я… конечно, да!!!

***

Ночью, во время третьей стражи1 ворота имения Цинь были настежь распахнуты. А сам молодой господин Цинь уже довольно долго пребывал в ожидании.

1 С одиннадцати часов вечера до часа ночи

Лань Сычжуй стоял на страже дверей спальни молодого господина Циня. Без доспеха и шлема юноша выглядел, впрочем, довольно надёжным стражем, невозмутимым и хладнокровным. Молодой господин Цинь уловил в облике Лань Сычжуя бесстрашие, присущее молодости, и его тесно сведённые брови немного расслабились. И всё же сердце мужчины испытывало тревогу. Он вошёл в спальню, закрыл дверь, развернулся и произнёс:

— Вы уверены, что этот юный господин справится с поставленной задачей? Что если ему не удастся сразить мертвеца? И тогда в истории нашей семьи станет на одного умершего больше…

Двое заклинателей спокойно сидели за столом. Вэй Усянь ответил:

— Никто не пострадает. Молодой господин Цинь, подумайте сами, лютый мертвец уже столько раз являлся к вам, и что же, за всё время он хоть кого-то убил?

Молодой господин Цинь присел рядом с ними. Вэй Усянь положил на стол грушу, брошенную мертвецом, и сказал:

— Поешьте фруктов, успокойтесь немного.

Молодой господин Цинь, проведший несколько дней в напряжении, пребывал в некоторой рассеянности. Он взял грушу и тут же откусил, затем собрался что-то сказать, как вдруг услышал странные звуки.

Бу-бум, бу-бум.

В тот же миг в комнату будто просочились потоки холодного воздуха, свечи на столе беспокойно замерцали.

Мужчина выронил грушу, и та со стуком покатилась по полу, правая рука молодого господина Циня метнулась к рукояти меча на поясе.

Бум, бум, бум.

Странные звуки всё приближались. И каждый раз огонь свечи покачивался, будто содрогаясь от страха.

За дверью ясно послышался звон лезвия, извлекаемого из ножен, на бумажном окне неясной тенью мелькнул силуэт, и странные звуки тут же стихли. На смену им пришёл шелест, будто кто-то взмыл в воздух, да ещё грохот разломившегося деревянного предмета.

Молодой господин Цинь, побледнев, воскликнул:

— Что там происходит?!

Вэй Усянь успокоил:

— Просто началось сражение. Не обращайте внимания.

Лань Ванцзи несколько секунд прислушивался, после чего заключил:

— Чересчур несдержанно.

Вэй Усянь понял, что он имеет в виду. Судя по взмахам меча и шагам, Лань Сычжуй фехтовал стремительно и безжалостно, теряя при этом должную сдержанность, а значит, неподобающе спокойному стилю Ордена Гусу Лань, хоть и техника отличалась недюжинной мощью. Если Цзин, Ци и Шэнь2 не объединены общим стандартом, или же наблюдается смешение стилей, при достижении высокого уровня фехтования неизбежно возникает расхождение, и добиться совершенства становится крайне сложно.

2 Даос. — телесная сущность, жизненная сила и дух

Вэй Усянь заметил:

— Неплохо для его возраста. Сычжуй ещё молод, ему трудно держать полный контроль над собственной силой. Немного подрастёт, наберётся побольше опыта в сражениях, и сам научится этому.

Лань Ванцзи покачал головой. Послушав ещё немного, он вдруг перевёл взгляд на Вэй Усяня.

Вэй Усянь был удивлён не меньше. Он тоже расслышал, что несколько последних выпадов Лань Сычжуя явно не принадлежали к техникам Ордена Гусу Лань. Это был стиль Ордена Юньмэн Цзян.

Но Вэй Усянь не обучал этому юных учеников Ордена Гусу Лань. Он предположил:

— Сычжуй и остальные дети часто выбираются на ночную охоту с Цзинь Лином. Возможно, ребята решили пом́ериться силами и нечаянно запомнили кое-что из техники друг друга.

— Это неприемлемо.

— И ты накажешь его, когда вернёмся в Облачные Глубины?

— Накажу.

— О чём это вы говорите? — вмешался молодой господин Цинь.

Вэй Усянь подобрал с пола упавшую грушу и снова положил её перед мужчиной.

— Ни о чём. Поешьте фруктов, успокойтесь, не стоит так переживать. — Затем он повернулся к Лань Ванцзи и с улыбкой произнёс: — Кстати, Ханьгуан-цзюнь, ты просто поразителен. Я смог распознать технику Юньмэна на слух, что совсем не удивительно, но как это удалось тебе?

Лань Ванцзи, замешкавшись на мгновение, всё же ответил:

— Запомнил после нескольких сражений с тобой.

— Вот поэтому я и говорю, что ты поразителен. Мы ведь сражались всего несколько раз, больше десяти лет назад, и тебе этого хватило, чтобы запомнить особенности техники фехтования Ордена Юньмэн Цзян. А теперь распознал сразу, как услышал. Ну разве не потрясающе?

С такими словами он подвинул свечу поближе к Лань Ванцзи, чтобы посмотреть, покраснели ли у того мочки ушей, однако Лань Ванцзи разгадал его коварный план, накрыл ладонью руку Вэй Усяня, сжимающую подсвечник, и отодвинул от себя. Пламя покачнулось от перемещения и отрывисто заплясало, озарив чистые улыбающиеся глаза Вэй Усяня и чуть изогнутый в улыбке уголок рта. От такого зрелища адамово яблоко Лань Ванцзи едва заметно шевельнулось.

Как вдруг они оба одновременно замерли, а Вэй Усянь удивлённо ойкнул. Молодой господин Цинь всполошился:

— Что такое? Что-то не так со свечой?

Спустя несколько секунд безмолвия, Вэй Усянь произнёс:

— Нет, свеча отличная. И была бы ещё лучше, если бы горела чуть ярче.

Затем обратился к Лань Ванцзи:

— Вот эту пару выпадов Сычжуй сделал очень красиво. Но они не похожи ни на стиль вашего Ордена, ни на стиль моего.

Лань Ванцзи сосредоточенно сдвинул брови и, подумав, сказал:

— Возможно… это техника Ордена Цишань Вэнь.

Вэй Усянь тут же осознал:

— Наверняка это Вэнь Нин обучил его. Что ж, тоже неплохо.

Пока они говорили, звон меча снаружи не смолкал ни на минуту, звуки битвы становились всё громче, а лицо молодого господина Циня — всё бледнее. Вэй Усяню тоже показалось, что сражение длится слишком долго, поэтому он выкрикнул:

— Сычжуй, мы тут внутри уже обменялись дюжиной реплик, а ты до сих пор продолжаешь громить здание. Тебе не кажется, что пора завершать погром?

Лань Сычжуй отозвался:

— Учитель Вэй, этот лютый мертвец слишком ловко уворачивается, и к тому же… он всё время ускользает от меня!

Вэй Усянь спросил:

— Он тебя боится?

— Нет, он очень силён, но, кажется, не хочет со мной биться!

Вэй Усяню это показалось любопытным:

— Не хочет навредить постороннему человеку?

Он повернулся к Лань Ванцзи:

— Весьма занятно, я уже давно не встречал столь благоразумных лютых мертвецов.

Молодой господин Цинь, напротив, разнервничался:

— Так ваш подопечный справится с ним или нет? Почему он всё ещё не сразил мертвеца?

Вэй Усянь ещё ничего не успел ответить на это, когда Лань Сычжуй добавил:

— Ханьгуан-цзюнь, Учитель Вэй, пальцы на его левой ладони растопырены, а на правой зажаты в кулак! Кажется, он что-то держит в руке!

Услышав его, двое мужчин обменялись взглядами. Затем Вэй Усянь кивнул, и Лань Ванцзи произнёс:

— Сычжуй, убери меч.

Лань Сычжуй растерянно спросил:

— Ханьгуан-цзюнь? Но у него что-то есть в руке, и я ещё не…

Вэй Усянь поднялся.

— Всё в порядке! Убери меч, больше нет нужды в сражении.

Молодой господин Цинь переспросил:

— Нет нужды в сражении?

Лань Сычжуй отозвался:

— Есть! — и в самом деле послышался звон меча, убираемого в ножны, а после прыжок в сторону.

Тем временем в комнате молодой господин Цинь завопил:

— Как прикажете это понимать? Эта тварь всё ещё снаружи, вы её не прогнали!

Вэй Усянь ответил:

— Нет нужды в сражении, потому что дело уже практически разрешилось, остался лишь один, последний, шаг.

— Какой шаг?

Вэй Усянь пинком распахнул дверь спальни:

— Вот этот!

Деревянные створки с грохотом отлетели в стороны, и на пороге показалась чёрная как смоль фигура. Мертвец стоял неподвижно, волосы его были растрёпаны, лицо испачкано грязью, и только закатившиеся глаза белели неистовой свирепостью.

Едва узрев это лицо, молодой господин Цинь побелел от ужаса. Он выхватил меч и торопливо попятился, но лютый мертвец чёрным ветром ворвался в спальню и левой рукой схватил мужчину за шею.

Лань Сычжуй переступил порог и, когда перед его глазами предстала сложившаяся картина, едва не кинулся на помощь живому человеку, однако Вэй Усянь его остановил. Лань Сычжуй подумал, что, каким бы жестоким ни был этот молодой господин Цинь и какую бы неприязнь ни вызывал, всё же он не заслуживал смерти. И двое его, Лань Сычжуя, учителей наверняка не стали бы просто стоять в стороне и спокойно наблюдать, как лютый мертвец порвёт его на части. Поэтому юноша взял себя в руки и постарался успокоиться.

Пальцы умершего слуги сжались на шее мужчины железным обручем, лицо молодого господина Циня посинело от удушья, на висках вздулись вены. Невозможно сосчитать, сколько дыр он уже проделал мечом в теле мертвеца, однако всё равно что дырявил лист бумаги — никакого результата это не принесло.

Мертвец медленно занёс правую руку и направил в лицо молодого господина Циня, будто собирался одним ударом раздавить его голову в кашу, забрызгав кровью всё вокруг. Трое свидетелей напряжённо наблюдали за разворачивающейся картиной, Лань Сычжуй и вовсе выглядел так, будто вот-вот не выдержит и кинется на помощь.

И в тот момент, когда все уж было решили, что молодой господин Цинь сейчас расстанется с жизнью из-за дыры в голове, лютый мертвец разжал пальцы, и из ладони выскользнул предмет круглой формы, на котором с двух сторон был привязан чёрный шнурок — лютый мертвец взялся за него и попытался надеть вещицу мужчине на шею.

Молодой господин Цинь:

— …

Лань Сычжуй:

— …

Спустя три попытки затея с трудом, но удалась. Для мертвеца это оказалось нелёгкой задачей, движения выглядели неловкими и скованными, и… честно говоря, в них не ощущалось ни капли угрозы.

Видя, что мертвец не собирается убивать жертву и уж точно не намерен задушить его этим тонким шнурком, и молодой господин Цинь, и Лань Сычжуй, не сговариваясь, испустили вздох облегчения.

Однако не успели окончательно расслабиться, когда мертвец снова нанёс молниеносный удар, да такой сильный и яростный, что молодой господин Цинь громко вскрикнул и повалился на пол без сознания, истекая кровью из носа и рта.

Сделав дело, лютый мертвец развернулся, будто собрался уйти. Лань Сычжуй вытаращил глаза и разинул рот от удивления, затем снова положил руку на рукоять меча, но всё же счёл ситуацию необъяснимо комичной и решил, что излишняя серьёзность сделает её ещё комичнее, поэтому замешкался, не понимая, стоит ли вмешаться. Вэй Усянь тем временем еле-еле унял хохот и помахал Лань Сычжую рукой.

— Не трогай его, пусть идёт.

Лютый мертвец обратил к нему взгляд и кивнул, после чего, подтаскивая сломанную ногу, прихрамывая и подпрыгивая, вышел за порог.

Глядя на удаляющуюся фигуру, Лань Сычжуй какое-то время стоял в растерянности, а после спросил:

— Учитель Вэй, вы… вот так просто его отпустите? И ничего не случится?

Лань Ванцзи склонился, чтобы посмотреть на молодого господина Циня, лицо которого было измазано кровью, и ответил:

— Ничего.

Тогда юноша перевёл взгляд на пострадавшего и, внимательнее присмотревшись к вещице, висящей теперь у него на шее, увидел, что это оказалась нефритовая подвеска.

Красный шнурок, привязанный к подвеске, будто многие годы провалялся в земле — стал грязным настолько, что казался чёрным, однако нефрит сохранил молочно-белый цвет.

— Это же…

Вэй Усянь заключил:

— Вещь вернулась к законному владельцу.

Лань Ванцзи убедился, что молодой господин Цинь всего лишь находится в обмороке и его жизни ничто не угрожает, и трое заклинателей покинули имение Цинь.

Перед уходом Вэй Усянь заботливо закрыл все три двери жилища молодого господина Циня.

Лань Сычжуй произнёс:

— Нелегко ему пришлось.

Вэй Усянь изящным прыжком вскочил на спину Яблочка.

— Что? Ты о молодом господине Цине? Лютый мертвец всего-то ударил его разок, и дело разрешилось. Я всё же считаю, что он легко отделался.

— Нет, я вовсе не о нём говорю, а об этом лютом мертвеце. В архивных записях ордена мне приходилось читать об ожесточённых призраках и лютых мертвецах, которые жаждали отмщения. Многие из них затаили обиду за мелкие недоразумения, случившиеся при жизни, и в посмертии являлись к обидчикам, причиняя им ужасные беды, будто одержимые. А этот мертвец…

Остановившись за исцарапанными до безобразия главными воротами, Лань Сычжуй в последний раз обернулся и посмотрел на них, после чего сказал так, будто всё ещё считал случившееся невероятным:

— Два года после преображения он потратил на то, чтобы где-то в глуши отыскать потерянную при жизни нефритовую подвеску. Я впервые вижу, чтобы лютый мертвец преображался не ради того, чтобы убить кого-то из мести, а ради чего-то подобного.

Вэй Усянь снова достал из мешка яблоко и произнёс:

— Вот поэтому я и сказал, что уже давно не встречал столь благоразумной нечисти. Если бы он оказался чуть более злопамятным, в лучшем случае, оторвал бы молодому господину Циню ногу, а в худшем… я бы даже не удивился, если бы он истребил весь его род, не пожалев ни курицы, ни собаки.

Лань Сычжуй, подумав, решил задать ещё вопрос:

— Учитель, Сычжуй всё ещё не понимает. Так его нога была сломана по вине молодого господина Циня? Он поэтому споткнулся и умер при падении?

— Уже не важно, так это или нет. Правда в том, что мертвец не стал вешать эту вину на молодого господина Циня.

— Хм, но… ему действительно хватило одного удара, чтобы удовлетворить жажду возмездия?

Лань Ванцзи ответил:

— Судя по всему, да.

Вэй Усянь с громким хрустом откусил яблоко.

— Ага. Дело в пресловутом «невысказанном гневе»3.

3 Отсылка к пословице «Для человека высказанный гнев — что для Будды воскуренные благовония»

Люди даже после смерти не находят покоя, поскольку гнев от недоказанной правоты застревает комом в груди. Фруктами в обидчика он бросил, подвеску вернул, удар отвесил, — вот гнев в его сердце и рассеялся.

Лань Сычжуй произнёс:

— Как было бы здорово, если бы каждая тёмная тварь отличалась подобным благоразумием.

Вэй Усянь на это усмехнулся:

— Что за глупости ты говоришь, дитя. Даже живые люди во власти гнева забывают о благоразумии, а ты надеешься, что тёмные твари будут вести себя соответственно морали? Запомни — в этом мире каждый считает жертвой именно себя.

Лань Ванцзи подтянул верёвку ослика и бесстрастно заметил:

— Ему очень повезло.

Вэй Усянь согласился:

— Это уж точно. Молодой господин Цинь весьма удачлив.

Лань Сычжуй старательно сдерживался, но попытка провалилась, и он честно выпалил:

— И всё же мне показалось, что одного удара было маловато…

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…

В последующие несколько дней молодой господин Цинь так и не посетил жилище заклинателей. Неизвестно, что стало тому причиной — возможно, мужчина всё ещё не оправился от удара, нанесённого лютым мертвецом, а возможно, окончательно и бесповоротно разочаровался в методах Вэй Усяня.

Впрочем, спустя семь дней до них дошли новости о нём, которые распространялись в городе.

Поговаривали, что однажды на рассвете прямо на дороге был обнаружен полусгнивший труп молодого мужчины, одетого в изодранные погребальные одеяния, вонь от которого была невыносима. И пока все раздумывали, стоит ли завернуть его в циновку, выкопать где-нибудь яму и похоронить, молодой господин Цинь проявил невиданную добродетель — выделил деньги на похороны со всеми почестями и по всем правилам. Поэтому теперь люди наперебой восхищались столь благородным поступком.

Когда заклинатели покидали город, они проходили мимо имения Цинь. Старые ворота давно заменили на новые — чёрные, блестящие и весьма внушительные. Люди входили и выходили из ворот, от жутковатой атмосферы ужаса и запустения не осталось и следа, вернулась прежняя благость и процветание.