Магистр дьявольского культа (Новелла) - Глава 124

Цзинь Лин продолжил рассказ:

— Стул стоял прямо у изголовья кровати, очень близко. Сначала он был пуст, но вскоре на нём вдруг возникла сидящая женщина в чёрных одеяниях.

Цзинь Лин хотел было рассмотреть её лицо, но незнакомка низко опустила голову, и полураспущенные волосы не позволили ничего разглядеть. Удалось увидеть лишь белоснежные руки, лежащие на подлокотниках.

Юноша хотел незаметно переместить зеркало, однако стоило шевельнуть запястьем, женщина, будто почувствовав что-то, медленно подняла голову.

Её лицо оказалось исполосовано десятками кровоточащих шрамов.

Вэй Усянь ни капли не удивился, а вот юные заклинатели от услышанного так и остолбенели.

— Постой-ка, — Лань Цзинъи поставил перед Цзинь Лином чашку рисового отвара, — призрак — женщина? Откуда там взялась женщина? Ты, должно быть, со страху одурел и что-то спутал…

Цзинь Лин оттолкнул его и сказал:

— Уж от кого-кого, а от тебя я не желаю слышать подобных обвинений. Из-за крови и длинных волос нельзя было понять, как она выглядит, но причёска и одежды указывали на молодую женщину, в этом не может быть сомнений. Мы ищем не того, — сказал он, — пускай тёмная энергия от расплавленного крюка до сих пор не рассеялась, но боюсь, что в Белой комнате обитает не Железный Крюк.

Лань Цзинъи произнёс:

— Что же ты не потратил чуть больше времени, чтобы получше её разглядеть?.. Вполне возможно, что по особым приметам, вроде родинки или родимого пятна, мы бы могли разузнать о ней больше.

Цзинь Лин раздражённо бросил:

— Думаешь, я не хотел? Я как раз собирался разглядеть получше, но женщина заметила лунный блик, отражённый от зеркала, и тут же посмотрела в мою сторону. В зеркале отразились её глаза, и я по неосторожности встретился с ней взглядом.

Если во время тайного наблюдения нечисть заметила заклинателя, ни в коем случае нельзя продолжать смотреть на неё — Цзинь Лину пришлось немедля положить зеркало, закрыть глаза и притвориться глубоко спящим. Если этого не сделать, существует опасность пробудить свирепую природу нечисти, тем самым подтолкнув к убийству. Лань Цзинъи прокомментировал:

— Ты был на волоске…

За столом начались активные обсуждения:

— Но в глазах погибшего мы не увидели женского лица!

— Если мы чего-то не увидели, это не означает, что его там не было. Возможно, сыграло роль неправильное положение…

— Стойте, если призрак — женщина, откуда она могла взяться, кто она такая?!

Лань Сычжуй вынес предположение:

— Её лицо изуродовано шрамами, поэтому она вполне могла оказаться одной из жертв Железного Крюка. И Цзинь Лин наверняка увидел фантом её затаённой злобы.

Фантом затаённой злобы — это непрерывное воспроизведение эпизода из жизни злобной твари, наполненного самой тяжёлой тёмной энергией. Чаще всего это момент перед смертью, либо какое-то событие, к которому дух или призрак питает жгучую ненависть.

Цзинь Лин ответил:

— Да. Белая комната, которую я вчера увидел в зеркале, убранством совершенно отличалась от сегодняшней. Она больше походила на какой-то постоялый двор. Возможно, до строительства имения Бай здесь располагалась таверна. И женщина была убита именно там.

Лань Цзинъи добавил:

— Ага! Кстати говоря, ведь среди сведений, что мы собрали, кто-то в самом деле упоминал, что Железный Крюк с лёгкостью мог взламывать замки на постоялых дворах. Он часто проникал в такие места по ночам, выбирал одиноких женщин, что находились вдали от дома, и убивал их!

Лань Сычжуй:

— А комната, где была убита та девушка… или госпожа, находилась ровно на том же месте, где построили Белую комнату имения Бай!

Не удивительно, что глава семьи Бай упорно твердил, что в его имении никогда не случалось странных инцидентов или насильственных смертей. Дело вовсе не в том, что он хотел нарочно что-то скрыть. Они в самом деле ни в чём не повинны, их семья не имеет к делу никакого отношения!

Цзинь Лин взял чашку и выпил глоток отвара, затем, нацепив маску равнодушия, произнёс:

— Я сразу понял, что здесь всё не так просто. Отлично. Всё равно мы с этим разберёмся.

Вэй Усянь обратился к нему:

— Цзинь Лин, пойди выспись за сегодняшнюю ночь, вечером ещё придётся потрудиться.

Лань Цзинъи глянул на чашку Вэй Усяня и напомнил:

— Учитель Вэй, вы ведь ещё не доели. Не оставляйте пищу!

— Я наелся. А вот тебе не помешает поесть побольше, сегодня ночью ты возглавишь наступление.

Лань Цзинъи от удивления чуть не выронил чашку.

— А? Я? В-в-возглавлю что?!

Вэй Усянь ответил:

— Цзинь Лин ведь ночью не всё увидел, сегодня мы вместе закончим начатое, познакомимся с «ней». И ты будешь первым.

Краска сбежала с лица Лань Цзинъи.

— Учитель Вэй, вы не ошиблись? Почему это должен быть я?

— В чём же я ошибся? Это ваша тренировка, каждый должен поучаствовать, у каждого должен быть шанс показать себя. Сычжуй и Цзинь Лин уже кое-что сделали, теперь твоя очередь.

— Но почему теперь моя очередь…

Вэй Усянь, разумеется, не мог признаться, что выбрал Лань Цзинъи потому, что среди всей группы детей, кроме Лань Сычжуя и Цзинь Лина, запомнил только его имя. Поэтому он похлопал юношу по плечу и ободряюще произнёс:

— Это же так здорово! Посмотри на остальных, все хотят оказаться на твоём месте!

— И где же эти остальные? Все давно разбежались!

Как бы Лань Цзинъи ни протестовал, в полночь его, тем не менее, вытолкали поближе к Белой комнате, впереди всех.

Снаружи Белой комнаты поставили несколько длинных скамеек, на которых рядами уселись юные заклинатели. Каждый проделал в бумажном окошке дыру, после чего оно превратилось в решето, будто от проклятия Сотни Дыр и Тысячи Язв — без страха не взглянешь.

Лань Сычжуй, который тоже проткнул пальцем дыру в окне, про себя произнёс: «Такое ощущение… что это уже давно нельзя назвать «тайным наблюдением». Вместо того чтобы дырявить окошко, не лучше ли просто снять его с петель…»

Вэй Усянь, как и обещал, выделил для Лань Цзинъи место в первом ряду. Отсюда юноша мог видеть наиболее полную картину в мельчайших подробностях. Если бы они находились на театральном представлении, это было бы лучшее место, которое трудно купить даже за тысячу золотых. Жаль только, что Лань Цзинъи столь почётное положение ни капельки не привлекало.

Зажатый между Цзинь Лином и Лань Сычжуем, юноша робко пролепетал:

— Можно я сяду в другом месте…

Вэй Усянь всё это время расхаживал взад-вперёд рядом с ними. Он ответил:

— Нельзя.

Юношам послышалось, что тон, которым была сказана фраза, передался Вэй Усяню от Лань Ванцзи, словно от мастера к ученику. Кто-то даже украдкой хихикнул, а Вэй Усянь тут же добавил:

— Настрой отличный, никакого волнения, прекрасно, прекрасно.

Лань Сычжуй, который был в числе засмеявшихся, тут же принял благопристойный вид. Вэй Усянь же снова обратился к Лань Цзинъи:

— Видишь, даже мне не досталось места. Ты совсем не ценишь своего счастья.

Лань Цзинъи отозвался:

— Учитель Вэй, можно я уступлю вам своё место…

— Нельзя.

— А что тогда можно?

— Можно задавать вопросы.

Лань Цзинъи, понимая, что выхода нет, обратился к Лань Сычжую:

— Сычжуй, если я сейчас упаду в обморок, п-потом дашь мне переписать свои заметки?

Лань Сычжуй, не зная, чем ещё помочь, ответил:

— Хорошо.

Лань Цзинъи облегчённо вздохнул.

— Тогда я спокоен.

Лань Сычжуй ободряюще произнёс:

— Не волнуйся, Цзинъи. Уверен, ты сможешь продержаться до конца.

Только лицо Лань Цзинъи озарилось благодарностью, Цзинь Лин похлопал его по плечу и, всем видом выражая надёжность, заверил:

— Да, не волнуйся, если ты упадёшь в обморок, я тут же приведу тебя в чувство.

Лань Цзинъи насторожился и сбросил его руку с плеча.

— Поди прочь! Чёрт знает, какими методами ты собрался приводить меня в чувство.

Они как раз шёпотом препирались, когда на бумажном окне смутно проявилось кровавое сияние, будто кто-то зажёг в черноте комнаты красный фонарь.

Все разговоры тут же обернулись безмолвием, заклинатели задержали дыхание и сосредоточились на окне.

Красное сияние пролилось наружу через каждое отверстие в бумажном окне, создавая на лицах заклинателей иллюзию налитых кровью глаз.

Лань Цзинъи, дрожа, поднял руку.

— Учитель… почему… почему комната с виду кажется такой красной? Я… я никогда раньше не видел таких кроваво-красных фантомов. Неужели, когда это случилось, в комнате на самом деле горел красный фонарь?

Лань Сычжуй тихо ответил:

— Дело не в кроваво-красном фонаре. А в том, что участнику событий…

Цзинь Лин:

— Участнику событий кровь заливала глаза.

В красном сиянии посреди комнаты неожиданно возникло кое-что ещё.

Стул и сидящий на нём «человек».

Вэй Усянь спросил:

— Цзинь Лин, вчера ночью ты видел именно такую картину?

Цзинь Лин кивнул.

— Только вчера я не смог рассмотреть, что она не просто сидит на стуле… а привязана к нему.

Как и сказал юноша, руки женщины, лежащие на подлокотниках стула, были крепко привязаны пеньковой верёвкой.

Остальные всё ещё всматривались в эту картину, когда в комнате внезапно мелькнула чёрная фигура.

Значит, там всё-таки был ещё один «человек».

И уже на его лице не оказалось ни век, ни губ, которые были отрезаны — ни моргать, ни закрыть рот он не мог. Взглядам заклинателей предстали испещрённые кровавыми прожилками глаза и окровавленные дёсны — картина в десятки тысяч раз более ужасающая, чем в легендах!

Лань Цзинъи в ужасе воскликнул:

— Железный Крюк!

— Что это значит? Разве мы не расплавили его оружие? Почему Железный Крюк не исчез?

— Так значит, в комнате обитает сразу две тёмные твари?

На этом моменте вмешался Вэй Усянь:

— Две? Так сколько же всё-таки тварей в комнате? Кто-нибудь может сказать точно?

Лань Сычжуй ответил:

— Одна.

Цзинь Лин вторил:

— Одна. Железный Крюк в Белой комнате — не настоящий свирепый дух, а всего лишь предсмертный фантом, созданный затаённой злобой погибшей женщины.

Лань Цзинъи воскликнул:

— Пусть это лишь фантом, но от этого он не стал менее кошмарным!!!

Пока они разговаривали, мужчина медленно направился к деревянной двери. Его лицо становилось ближе и отчётливее с каждым шагом, а также всё свирепее. Юноши прекрасно понимали, что это всего лишь фантом, который не может по-настоящему вырваться из комнаты, а железный крюк, на котором оставались следы затаённой злобы убийцы, был ими уничтожен. Тем не менее, у каждого промелькнула навязчивая мысль, от которой мороз пробежал по коже.

Он их заметил!

Если невезучий ночной вор увидел в Белой комнате именно такую картину, ничего удивительного, что у него от страха остановилось сердце.

Фантом замер, когда от бумажного окна его отделяло не больше одного чи, задержался на миг, после чего развернулся и широким шагом направился к стулу.

Юноши, совершенно не сговариваясь, снова начали дышать.

Пока Железный Крюк расхаживал по комнате, старые половицы скрипели под его ногами. Тем временем Цзинь Лин снаружи Белой комнаты начал кое о чём задумываться. Юноша произнёс:

— Я только что заметил одну весьма занимательную деталь.

Лань Сычжуй спросил:

— Какую деталь?

— Фантом затаённой злобы явно отражает ситуацию, с которой женщина столкнулась перед смертью, ошибки быть не может. Но где вы видели обычных людей, которые, повстречавшись с маньяком-убийцей, вели бы себя настолько хладнокровно, не производя ни малейшего шума? Иными словами, — сказал он, — женщина явно находится в сознании, почему же она не кричит и не зовёт на помощь?

Лань Цзинъи предположил:

— Обезумела от страха?

— Но не до такой же степени, чтобы совсем не реагировать, она ведь даже не плачет. Вам не кажется, что женщина в состоянии крайнего испуга должна хотя бы заплакать? — возразил Цзинь Лин.

Лань Сычжуй:

— У неё язык на месте?

Цзинь Лин:

— В уголках рта нет следов крови, думаю, на месте. Кроме того, даже при отсутствии языка люди просто не могут говорить чётко, но, тем не менее, способны издавать хоть какие-то звуки.

Лань Цзинъи, зажатый между ними, выглядел так, будто вот-вот распрощается с жизнью.

— Не могли бы вы не обсуждать у меня под ухом такие страшные вещи столь невозмутимым тоном…

Кто-то из юношей заметил:

— Возможно, из-за того, что постоялый двор был заброшен или же в нём просто больше никто не проживал, она понимала, что крик не поможет, поэтому даже не пыталась звать на помощь?

Благодаря самому выгодному углу обзора, Лань Цзинъи наконец смог ответить:

— Не похоже. Судя по тому, что поверхности в комнате внутри фантома не запылившиеся, совершенно ясно, что постоялый двор не заброшен. Не может быть, чтобы в нём больше не проживало постояльцев. В противном случае, и эта женщина не поселилась бы там.

Цзинь Лин произнёс:

— Будем считать, что ты не безнадёжно глуп. К тому же, находились ли рядом другие люди — это один вопрос, а могла ли она закричать — совершенно другой. Если бы убийца гнался за ней по безлюдной местности, разве не должна женщина кричать от страха и звать на помощь, даже прекрасно понимая, что никто не придёт спасти её?

Вэй Усянь тихо поаплодировал и прошептал:

— О, Небеса! Ты по праву носишь титул Главы Ордена Цзинь.

Цзинь Лин залился краской и гневно бросил:

— Чего привязался?! Хватит отвлекать меня своей болтовнёй!

Вэй Усянь:

— Если тебя легко отвлечь от важного дела лишь болтовнёй, значит, тебе всё ещё нужно тренировать концентрацию. Смотрите! Железный Крюк вот-вот начнёт действовать!

Юноши тут же повернулись к зрелищу. И увидели, что Железный Крюк достал петлю из пеньковой верёвки, надел её на шею женщины и стал медленно затягивать.

Тот самый звук затягивающейся верёвки!

Вот откуда взялся странный шорох, что раздавался из Белой комнаты каждый вечер, о котором говорил глава семьи Бай.

В процессе удушения кровь из шрамов на лице женщины хлынула ручьями, но жертва всё-таки не издала ни звука. Сердца зрителей охватила тревога, и кто-то, не в силах молчать, прошептал:

— Кричи же, позови на помощь!

Однако вопреки их чаяниям, женщина не двигалась, в отличие от убийцы. Верёвка вдруг ослабла, а мужчина вынул из-за спины настоящий железный крюк, начищенный до блеска.

У молодых заклинателей снаружи комнаты от переживаний мурашки побежали по спине. Каждый всей душой желал ворваться в комнату и заорать изо всех сил, раз женщина не может, чтобы непременно разбудить своим криком весь город. Фигура Железного Крюка заслонила им обзор, когда он вытянул перед собой руку с орудием пытки. Они могли разглядеть лишь руки женщины, лежащие на подлокотниках. На тыльных сторонах её ладоней резко проявились синие вены.

Но даже теперь… женщина по-прежнему не издавала ни звука!

Цзинь Лин не смог удержаться от подозрений:

— Может, у неё душевная… странность?

— Какую душевную странность ты имеешь в виду?

— Вероятно… она обделена умом.

— …

Весьма невежливо было называть женщину обделённой умом, однако судя по развернувшейся перед ними картине, подобное объяснение действительно казалось наиболее вероятным. В противном случае, разве нормальный человек в такой момент стал бы сидеть, никак не реагируя?

От увиденного у Лань Цзинъи разболелась голова, юноша отвернулся. Но Вэй Усянь шёпотом сказал ему:

— Смотри внимательно.

Лань Цзинъи, всем своим видом выражая, что больше не вынесет, взмолился:

— Учитель, я… я правда больше не могу смотреть на это.

— На свете существуют вещи, в сотни, тысячи раз более ужасные, чем это. Если ты не можешь решиться встретиться с ними лицом к лицу, об остальном и говорить нечего.

Его слова заставили Лань Цзинъи немного собраться с духом. Юноша развернулся и, стиснув зубы, продолжил со страдальческим выражением наблюдать за происходящим. Кто же мог подумать, что в следующий миг произойдёт непредвиденное…

Женщина вдруг открыла рот и схватила крюк зубами!

Это действие заставило юношей снаружи от удивления повскакивать со своих мест.

Кажется, убийцу это также немало напугало. Он немедля отдёрнул руку, однако стоило ему попытаться это сделать, вырвать крюк изо рта женщины не получилось. Наоборот — жертва бросилась к нему вместе со стулом, к которому была привязана, а железное орудие, которое должно было вырвать её язык, каким-то невероятным образом полоснуло по животу Железного Крюка!

Юноши совершенно неподконтрольно вскрикнули и практически прилипли к дверям, жалея лишь, что их глаза не могут проникнуть внутрь Белой комнаты сквозь дырки в окне, чтобы рассмотреть всё как следует. Раненый Железный Крюк сложился пополам от боли, но внезапно содрогнулся, будто о чём-то вспомнив, и протянул правую руку к груди женщины. Создалось впечатление, будто он собрался живьём вырвать её сердце. Однако женщина увернулась, откатившись в сторону вместе со стулом. Послышался треск — одежда на её груди порвалась под ногтями убийцы.

В подобной ситуации юные заклинатели совершенно позабыли о правиле «не смотри на то, что не соответствует приличиям».

Но что ещё сильнее повергло их в шок, заставило вытаращить глаза и раскрыть рты, так это тот факт, что грудь «женщины» оказалась абсолютно ровной, словно ширь безмятежной равнины.

Какая же это «женщина» — очевидно ведь, что это переодетый мужчина!

Железный Крюк бросился вперёд и голыми руками схватил его за шею, очевидно позабыв, что собственное оружие всё ещё находится у противника во рту. Тот резко повернул голову, и крюк мгновенно вошёл в запястье нападавшего. Один изо всех сил старался сломать жертве шею, другой безжалостно пустил убийце кровь. В какой-то момент они оба оказались в безвыходном положении…

Лишь на рассвете, когда запели петухи, красное свечение в комнате рассеялось, и фантом окончательно ослаб и исчез.

А юноши, окружившие дверной проём Белой комнаты, просто остолбенели на пороге.

Прошло довольно много времени, прежде чем Лань Цзинъи, заикаясь, выговорил:

— И-и-из них двоих…

В уме каждого возникла одна и та же мысль: «Из них двоих, должно быть, в итоге не выжил ни один…»

Никто в самых смелых фантазиях не мог предположить, что беспокойной тварью, мучившей поместье Бай несколько десятков лет, был не Железный Крюк, а герой, что с ним расправился.

Жаркие обсуждения взметнулись до небес.

— Не ожидал, не ожидал… что конец злодействам Железного Крюка был положен таким образом…

— Если хорошо подумать, иного способа не существовало, так? Ведь Железный Крюк появлялся и исчезал незамеченным, никто не знал, где он, в конце концов, обитает. И если не обрядиться женщиной, чтобы выманить убийцу, больше его никак не изловить.

— Но ведь это же очень опасно!

— Верно, очень опасно. Ты же видел, даже тот отважный воин попался на уловку и оказался привязан к стулу! Поэтому уже в самом начале оказался в невыгодном положении. А если бы они сошлись в настоящем бою один на один, разве пришлось бы ему заплатить такую цену?

— Да уж, к тому же он не мог позвать на помощь. Железный Крюк умертвил бесчисленное множество несчастных, зверство стало его второй натурой. И если бы на помощь явился обычный человек, то и его, вероятнее всего, ждала бы гибель…

— Так вот почему он ни в какую не хотел кричать и звать на помощь!

— В итоге оба погибли вместе…

— И в легендах ни слова не говорится о столь благородном поступке! Этого мне не понять.

— Не удивительно, легенды о маньяках-убийцах обыкновенно кажутся людям более интересными, чем о героях и отважных воинах.

Цзинь Лин стал рассуждать:

— Если умерший не желает почить в мире, это может означать лишь одно — у него здесь осталось неисполненное желание. А если мертвец потерял какую-то часть тела, чаще всего он не может найти покоя как раз из-за утерянной конечности. Именно в этом кроется причина обращения отважного воина тёмной тварью.

Люди не могут расстаться с какими-то ненужными вещами, которые носили при себе десятки лет, что уж говорить о плоти из собственного рта.

Лань Цзинъи, слушая разговоры других юношей, сразу проникся благоговейным почтением.

— Так давайте же скорее отыщем его язык и проведём сожжение, чтобы его душа обрела покой и смогла переродиться!

Остальным уже не терпелось приступить к делу, юноши сразу вскочили со своих мест.

— Верно, нельзя допустить, чтобы герой погиб, не удостоившись чести погребения в целости!

— На поиски, идём на поиски. Начнём с могильника к западу от города, потом кладбище, вся территория имения Бай и ещё тот дом, где жил Железный Крюк. Нельзя ничего упускать.

Юноши, полные энтузиазма, высыпали за ворота. Перед тем как уйти, Цзинь Лин обернулся и посмотрел на Вэй Усяня.

— Что такое? — спросил тот.

Пока юноши обсуждали увиденное, Вэй Усянь не вставил ни одного комментария, не подтвердил, но и не опроверг их слова. Поэтому в душу Цзинь Лина закралось беспокойство, он стал сомневаться, а всё ли они учли, может, что-то не заметили? Однако ещё раз хорошенько поразмыслив, он не нашёл никаких серьёзных упущений, поэтому сказал:

— Ничего.

Вэй Усянь улыбнулся.

— А если ничего, так отправляйся на поиски. Да прояви терпение.

Цзинь Лин с величавым и бодрым видом вышел за порог.

Лишь через несколько дней он в полной мере осознал, что означала фраза Вэй Усяня «прояви терпение».

Ранее Лань Сычжуй отправился на поиски железного крюка вместе с Вэй Усянем и потратил на это всего час. Теперь же Вэй Усянь не стал помогать юношам искать отрезанный язык, а остался в стороне, чтобы они как следует повозились сами, поэтому поиски заняли без малого пять дней.

Когда Лань Цзинъи начал обрадованно подпрыгивать, высоко поднимая руку с зажатой в ней находкой, остальные уже валились с ног от усталости.

Однако ни мучительные поиски на заброшенном могильнике, ни следы грязи и странный запах на измявшихся одеждах не могли испортить их радостного настроения. Всё из-за Вэй Усяня, который, узнав об успехе, совершенно искренне сказал им:

— Обнаружить находку всего за пять дней, полагаясь лишь на собственные силы — результат уже выходящий за рамки ожиданий. Надо сказать, что сплошь и рядом попадаются заклинатели, которые бросают поиски по прошествии десяти-пятнадцати дней.

Юные заклинатели, вне себя от волнения, столпились вокруг языка умершего мужчины. По обыкновению, плоть, захваченная дурной и зловещей Ци, должна потемнеть, и язык действительно сделался таковым, даже почти почернел. К тому же стал ужасно твёрдым, будто камень, и всё время источал эманации тёмной энергии, так что совершенно не представлялось возможным разглядеть в нём человеческую плоть. В противном случае он бы давным-давно сгнил и истлел.

Когда юноши сотворили заклинание и сожгли язык, каждого посетило ощущение завершения важного дела.

Как бы там ни было, этим шагом история с Белой комнатой должна закончиться.

Поэтому Цзинь Лин всё же остался удовлетворён результатом их ночной охоты.

Кто же мог подумать, что не пройдёт и нескольких дней, когда глава семьи Бай вновь явится в Башню Золотого Карпа.

Выяснилось, что после сожжения языка отважного героя в имении Бай на два дня воцарился покой. Но только на два дня.

На третью ночь из Белой комнаты всё-таки вновь послышались странные звуки, которые с каждым днём становились всё громче. А на пятую ночь из-за шума всё имение Бай окончательно потеряло покой и сон.

На этот раз шум оказался намного более внезапным и пугающим. Звук не походил ни на затягивающуюся верёвку, ни на разрезаемую плоть — теперь это был человеческий голос!

По словам главы семьи Бай, голос звучал хрипло, будто кто-то с трудом ворочал языком, который многие годы оставался без движения, поэтому расслышать слова не представлялось возможным. Однако голос совершенно точно принадлежал мужчине, который кричал от ужаса.

За криками последовали душераздирающие рыдания, поначалу бессильные, а затем всё более и более громкие, в конце концов превратившиеся почти в надрывные. Звуки эти вызывали невыносимую жалость и вместе с тем ужасно пугали. Их слышали не только в имении Бай, но даже в домах, расположенных через три улицы, а у случайных прохожих от криков волосы вставали дыбом и душа уходила в пятки.

Цзинь Лин в тот момент был перегружен делами — подходил конец года, а значит срок уплаты долгов, поэтому юноша не мог лично посетить имение Бай, пришлось отправить нескольких адептов разузнать, в чём дело. По возвращении заклинатели доложили, что кроме поистине жутких криков, никакого вреда от нечисти не наблюдается.

Беспокойство мирных жителей не в счёт.

Когда Лань Сычжуй сдавал отчётные записи по ночной охоте, он рассказал об этом Лань Ванцзи и Вэй Усяню. Дослушав, Вэй Усянь взял с письменного стола Лань Ванцзи пирожное, откусил и сказал:

— О, беспокоиться не о чем.

Лань Сычжуй поинтересовался:

— Даже если он так страшно кричит, беспокоиться… не о чем? Но согласно правилам, после исполнения последней воли душа умершего сможет упокоиться с миром.

— И это действительно так, исполнение последней воли умершего в самом деле позволит ему упокоиться с миром. Вот только… вы не задумывались о том, что последняя воля того отважного воина заключалась вовсе не в возвращении языка и возможности переродиться?

Лань Цзинъи, который в этот раз наконец получил отличную оценку, а значит мог не переписывать книги в качестве наказания, с довольным видом сидел рядом, чуть не плача от счастья. Услышав предположение, он не удержался от вопроса:

— Но в чём же тогда? Неужели в том, чтобы каждую ночь кричать так, чтобы никто не мог заснуть?

К его превеликой неожиданности, Вэй Усянь утвердительно кивнул.

— Так и есть.

Лань Сычжуй растерянно спросил:

— Учитель Вэй, но как это объяснить?

— Вы ведь уже пришли к выводу, что погибший воин не хотел подвергать опасности жизни невинных людей, поэтому, когда Железный Крюк истязал его, изо всех сил сдерживался, чтобы ни в коем случае не закричать, так?

Лань Сычжуй выпрямился, приняв подобающую позу, и спросил:

— Именно так. В чём же мы ошиблись?

— Вы не ошиблись. Но я хочу спросить у вас вот что: если маньяк-убийца возьмёт нож и начнёт расхаживать перед вами взад-вперёд, пустит вам кровь, порежет лицо, схватит за шею и вырвет язык крюком, неужели вам не будет страшно? Неужели вы не испугаетесь? Не захотите расплакаться?

Лань Цзинъи, представив такую картину, с побледневшим лицом воскликнул:

— Мамочки!

Лань Сычжуй, однако, сохранил самообладание.

— Правила ордена гласят, в момент встречи с опасностью…

— Сычжуй, не приплетай сюда лишнего. Я спросил — испугаешься ли ты. Скажи прямо!

Лань Сычжуй покраснел и ровнее выпрямил спину.

— Сычжуй не…

Вэй Усянь:

— Не…?

Лань Сычжуй ответил совершенно искренне:

— Не может сказать, что не испугается. Кхм.

Договорив, юноша бросил опасливый взгляд на Лань Ванцзи.

Радости Вэй Усяня не было предела:

— И чего ты стыдишься? В момент страха или боли людям свойственно бояться, хотеть позвать на помощь, хотеть громко кричать и неистово плакать, разве это не заложено в их природе? Так или нет? Ханьгуан-цзюнь, только посмотри на своего Сычжуя, он боится, что ты его накажешь, то и дело украдкой смотрит на тебя. Скажи скорее, что это так. Если ты скажешь, это будет означать, что ты согласен с моей точкой зрения и не станешь его наказывать.

Он легонько толкнул локтём в низ живота сидящего в подобающей позе за проверкой записей Лань Ванцзи, и тот, не моргнув глазом, произнёс:

— Это так.

Договорив, он обвил Вэй Усяня за талию рукой и прижал покрепче, чтобы тот больше не совершал необдуманных движений, после чего продолжил проверять записи учеников.

Лицо Лань Сычжуя зарделось ещё ярче.

Вэй Усянь попытался вырваться из объятий, но ничего не вышло, поэтому, находясь в такой позе, он с совершенно серьёзным лицом продолжил разговор с Лань Сычжуем:

— Поэтому. Изо всех сил стараясь не закричать, он действительно проявил героизм и твёрдость духа. Но при этом пошёл наперекор обычному порядку вещей, самой природе человека. И это также чистая правда.

Лань Сычжуй, старательно игнорируя положение, в котором оказался Вэй Усянь, задумался и ощутил сочувствие к тому воину.

Вэй Усянь спросил:

— Цзинь Лин всё ещё переживает по этому поводу?

Лань Цзинъи ответил:

— Ага, молодая госпо… эм, молодой господин Цзинь тоже не может понять, что же всё-таки пошло не так.

Лань Сычжуй:

— Но… если это правда, как же справляться с призраком, подобным этому?

Вэй Усянь:

— Позволить ему кричать.

— …

Лань Сычжуй:

— Просто… позволить ему кричать?

— Именно. Когда накричится, сам уйдёт.

Сочувствие Лань Сычжуя в равной степени распространилось и на жителей имения Бай.

К счастью, тот погибший герой, хоть и выказывал негодование и обиду, никакого вреда людям не приносил. Пугающий крик в Белой комнате не прекращался несколько месяцев кряду, после чего постепенно стих. Должно быть, после смерти отважный воин наконец истратил весь скопившийся при жизни крик, тем самым удовлетворил предсмертное желание и спокойно растворился в круговороте перерождений.

Хуже всего пришлось только обитателям имения Бай — они всё это время ворочались с боку на бок, не в силах сомкнуть глаз по ночам. А слава Белой комнаты снова прогремела на всю округу.