Магистр дьявольского культа (Новелла) - Глава 20

Когда заклинатели из именитых кланов отправлялись на ночную охоту, обычно их сопровождала пышная свита. Однако Лань Ванцзи предпочитал путешествовать один. К тому же эта рука была не совсем обычной, и существовала вероятность, что она может навредить другим людям, если обращаться с ней без должной осторожности. Вот почему Лань Ванцзи не позвал с собой никого из своего ордена, а взял в дорогу лишь Вэй Усяня и всё время пристально следил за ним.

Поначалу Вэй Усянь планировал удрать во время их путешествия. Однако все попытки бегства заканчивались одинаково — Лань Ванцзи тащил его обратно, схватив за шиворот. Тогда Вэй Усянь сменил стратегию и не отходил от него ни шаг. Особенно он усердствовал ночью: упрямо забирался в кровать Лань Ванцзи, надеясь, что тот будет испытывать столь сильное раздражение и отвращение к его действиям, что схватится за меч и прогонит его. Но попытки Вэй Усяня не возымели успеха — как бы он ни старался, Лань Ванцзи оставался непоколебим как скала. Стоило Вэй Усяню ужом заползти в его постель, как тот сразу же лёгким движением руки обездвиживал его и перекладывал в другое место, при этом не забыв уложить благопристойным образом. В таком положении Вэй Усянь и оставался, пока не начинал брезжить рассвет. Он терпел неудачи уже бессчётное количество раз и по пробуждении непрестанно жаловался на ноющее тело. Всё, что ему оставалось, — это рассуждать про себя: «Кто бы мог подумать, что с возрастом Лань Чжань станет ещё более занудным. Раньше, когда я дразнил его, он смущался, да к тому же весьма забавно. А сейчас мало того, что он всё время остаётся бесстрастным, так ещё и научился противостоять. И где же это видано!»

Следуя указаниями левой руки, мужчины направлялись на северо-запад. Они каждый день играли дуэтом «Покой», чтобы временно заглушить её ярость и жажду убийства. Возле Цинхэ рука, всё это время ведущая их куда-то, неожиданно изменила своё положение: согнула указательный палец и сжалась в кулак.

Это означало, что их цель находилась где-то поблизости.

Они расспросили местных о творящихся странностях и в итоге прибыли в маленький городок в Цинхэ. Стоял день, и по улицам туда-сюда сновали толпы народу. Вэй Усянь весело скакал позади Лань Ванцзи, как вдруг его едва не сшиб с ног едкий запах косметики.

Вэй Усянь уже привык к тонкому, мягкому аромату сандалового дерева, исходящему от Лань Ванцзи, поэтому его сразу же покоробило, и он выпалил:

— Что ты такое продаёшь? И как это «что-то» может так пахнуть?

Запах исходил от шарлатана в одеждах заклинателя, у которого на лбу было написано «мошенник». Он нёс с собой сундук и предлагал товары прохожим. Увидев потенциального покупателя, шарлатан весь просиял:

— Я продаю всё, что душе угодно! Вот, к примеру, румяна и пудра, качественно и недорого! Желаете взглянуть, молодой господин?

Вэй Усянь ответил:

— Конечно, желаю.

Шарлатан спросил:

— Для вашей жены?

Вэй Усянь ухмыльнулся:

— Нет, для меня.

— …

Улыбка застыла на губах шарлатана, и он подумал: «Шутки со мной шутить удумал?!»

Но прежде чем его терпение успело лопнуть, к ним подошёл ещё один мужчина и с ничего не выражающим лицом произнёс:

— Не беспокой людей, если ничего не собираешься покупать.

Этот светлоглазый мужчина в белоснежных одеждах был чрезвычайно красив, его голова повязана лобной лентой, а на поясе висел длинный меч. Шарлатан выдавал себя за заклинателя и немного разбирался в кланах, поэтому, узнав клановый мотив Ордена Гусу Лань, он поостерёгся мошенничать и спешно ретировался, прихватив свой сундук. Вэй Усянь крикнул ему вслед:

— Эй, куда же ты побежал? Я правда хотел кое-что купить у тебя!

Лань Ванцзи спросил:

— У тебя есть деньги?

Вэй Усянь ответил:

— У меня нет, но зато у тебя есть! — с этими словами он протянул руку к Лань Ванцзи и принялся обыскивать его. На самом деле Вэй Усянь не ожидал ничего найти, однако, к его вящему удивлению, через несколько мгновений нащупал миниатюрный, но увесистый мешочек с деньгами.

Носить подобное с собой было совсем не в характере Лань Чжаня. Но, всё же, за последние несколько дней Лань Ванцзи делал много всего такого, чего Вэй Усянь раньше не мог и представить в его исполнении, поэтому он решил больше ничему не удивляться и быстро схватил мешочек. Как он и предполагал, ему дозволялось брать от Лань Ванцзи всё что угодно, и последний никак не выражал недовольства. Если бы Вэй Усянь не знал по себе, насколько пугающе безупречен и чист Ханьгуан-цзюнь, то подумал бы, что он и Мо Сюаньюй были втянуты в весьма запутанный клубок взаимоотношений.

Иначе как ещё объяснить, что, несмотря на все потуги Вэй Усяня, Лань Ванцзи до сих пор способен выносить его?!

Пройдя немного, Вэй Усянь невзначай оглянулся назад. Лань Ванцзи стоял на прежнем месте и смотрел ему вслед.

Вэй Усянь, сам того не замечая, замедлил шаг.

Он не очень понимал, зачем так поступает, но почему-то смутно ощущал, что ему не стоит идти так быстро и оставлять Лань Ванцзи позади.

В это время откуда-то со стороны донеслось:

— Старейшина Илин, пять монет за один, десять монет за три!

Вэй Усянь переспросил:

— Кто?!

Он поспешил посмотреть, кто же продавал его самого, однако обнаружил всё того же шарлатана. Фальшивый заклинатель уже успел попрятать свои низкопробные румяна и пудру, а вместо них достал стопку портретов, изображавших кого-то, выглядящего даже более злодейски, чем боги-хранители входа. Он без умолку болтал:

— Пять монет за один, десять монет за три — таких цен вы ещё не видали! Берите сразу три: один повесите на дверь, второй — в гостиной, а третий — в изголовье кровати. Клин клином вышибают — изображение столь порочного и нечестивого человека не пропустит в ваш дом ни одну тварь!

Вэй Усянь возмутился:

— Ну и бессовестный врун же ты! Если бы изображение и впрямь работало, разве стал бы ты продавать его всего за пять монет?!

Шарлатан ответил:

— Опять ты?! Хочешь покупать — покупай, а нет — так поди прочь. Впрочем, если тебе так хочется, можешь приобрести один портрет за пятьдесят монет — я вовсе не буду возражать.

Вэй Усянь бегло пролистал стопку «Портретов Старейшины Илин, прогоняющих зло». Он отказывался мириться с тем, что свирепо глядящий здоровяк с синей мордой, торчащими клыками, выпученными глазами и надутыми жилами изображал его самого.

Вэй Усянь твёрдо решил отстоять свою честь:

— Вэй Усянь был известен своей красотой, а ты что нарисовал?! Если не видел его своими собственными глазами, то нечего и бумагу марать, иначе введёшь в заблуждение подрастающее поколение.

Шарлатан собрался было ему возразить, как вдруг Вэй Усянь почувствовал порыв ветра у себя за спиной и тут же отскочил в сторону.

Вэй Усяню удалось избежать атаки, но зато шарлатан отлетел за обочину дороги и приземлился прямиком на лоток с ветряными вертушками, которые взрослые обыкновенно покупали своим детям. Сразу же началась страшная кутерьма: кто-то бросился помогать бедолаге, а кто-то — собирать разбросанные товары. Шарлатан хотел выругаться, но потом увидел, что его пнул молодой господин, сверкающий золотом с головы до пят и бывший, несомненно, богачом знатного рода, и весь его запал сошёл на нет. Взглянув более внимательно, он также заметил вышитый на груди юноши пион сорта «Сияние средь снегов», и последняя толика силы духа покинула его. Однако он всё же не смог принять незаслуженного пинка и еле слышно пропищал:

— Почему вы пнули меня?

Молодым господином оказался Цзинь Лин. Он скрестил руки на груди и холодно сказал:

— Пнул? Любой, кто рискнёт произнести при мне имя «Вэй Усянь», должен упасть на колени и благодарить меня за то, что вообще остался жив. А ты выкрикиваешь его имя на всю улицу. Смерти ищешь?!

Вэй Усянь никак не предполагал, что здесь окажется Цзинь Лин и, тем более, не ожидал от него столь высокомерного и надменного поведения. Он подумал: «Как же так вышло, что это дитя выросло столь заносчивым и жестоким? Он унаследовал все пороки своего отца и дяди и ни одного достоинства своей матери. Если я не подлатаю прорехи в его воспитании, то рано или поздно он столкнётся с большими трудностями». Заметив, что Цзинь Лин всё ещё пребывал в ярости и грозно двинулся к шарлатану, Вэй Усянь вмешался:

— Цзинь Лин!

Фальшивый заклинатель не осмелился произнести ни звука, но глаза его выражали глубокую признательность. Цзинь Лин повернулся к Вэй Усяню и со всеобъемлющим презрением произнёс:

— Ты ещё здесь? Отлично, и ты сойдёшь!

Вэй Усянь засмеялся:

— Пха! Напомни-ка мне, кто не далее как несколько дней назад валялся брюхом на земле, безо всякой надежды встать?

Цзинь Лин ядовито ухмыльнулся и коротко свистнул. Вэй Усянь сначала не понял причины этого поступка, но вскоре вдалеке послышалось тяжёлое и прерывистое дыхание приближающегося зверя.

Обернувшись, Вэй Усянь увидел, как прямо на них из-за угла несётся чёрный пёс-оборотень ростом ему по пояс. Крики ужаса звучали всё ближе и ближе, громче и громче:

— Бешеная собака вырвалась на волю!

Мгновенно изменившись в лице, Вэй Усянь пустился во всю прыть.

Факт довольно постыдный, но всепобеждающий и несокрушимый Старейшина Илин трусил при виде обыкновенной собаки. И с этим в самом деле ничего нельзя было поделать. В детстве, ещё до того, как Цзян Фэнмянь взял его к себе, Вэй Усянь жил на улице, и ему часто приходилось драться за еду со злыми собаками. Со временем, после бессчётного количества укусов и преследований, он стал до смерти бояться псов, какого бы размера они ни были. Цзян Чэн в своё время часто насмехался над ним из-за этого. Если бы Вэй Усянь решился кому-то рассказать о своём страхе, то не только бы осрамился, но и прослыл бы лжецом, поскольку никто бы ему не поверил. Вот поэтому почти никто не знал о секрете Вэй Усяня. Однако сейчас он бежал ни жив ни мёртв от ужаса, и, едва завидев высокую, непоколебимую фигуру в белом, закричал что есть мочи:

— Лань Чжань, спаси меня!

Цзинь Лин чрезвычайно удивился, когда, загоняя Вэй Усяня, внезапно натолкнулся на Лань Ванцзи: «И с чего этот умалишенный опять оказался рядом с ним?!» Лань Ванцзи был известен своей серьёзностью, никогда не смеялся и не болтал попусту, и некоторые заклинатели даже одного с ним возраста робели в его присутствии, не говоря уже об учениках. Степень его устрашения превышала даже степень устрашения Лань Цижэня в его лучшие годы. Пёс Цзинь Лина подвергался суровой дрессировке, потому в отличие от обычных собак, был весьма разумен. Он словно тоже понял, что не стоит бесчинствовать в присутствии этого человека, и, издав пару подвываний, спрятался за Цзинь Лином, поджав хвост.

Чёрную собаку-оборотня редкой породы Цзинь Лину вручил Цзинь Гуанъяо. Большинство людей, узнав, что этот подарок преподнёс сам Ляньфан-цзунь, остерегались давать ей отпор. Но Лань Ванцзи отличался от большинства. Его совершенно не интересовало, ни чей это подарок, ни кто его хозяин — он всех усмирял одинаково строго и беспощадно. И вот сейчас Лань Ванцзи поймал Цзинь Лина, когда тот травил Вэй Усяня собакой, потому сердце юноши сжалось: «Вот и все. Теперь он наверняка убьёт пса-оборотня, которого я с таким трудом натаскал, а потом жестоко накажет и меня!»

Тем временем Вэй Усянь поднырнул под руку Лань Ванцзи и спрятался у него за спиной, жалея лишь о том, что не может взобраться на Ханьгуан-цзюня, словно на высоченную жердь, и так карабкаться до самых Небес. Почувствовав, как вокруг его талии обвилась пара рук, Лань Ванцзи всем телом будто задеревенел. Цзинь Лин воспользовался заминкой, свистнул два раза и обратился в бегство вместе с чёрным псом-оборотнем.

Ошеломлённый шарлатан на обочине всё ещё пытался встать:

— Падение нравов в нашем обществе всё продолжается и продолжается. Какое же несносное молодое поколение нынче вскармливают в именитых кланах! Стыд и позор!

Вэй Усянь, услышав, что лай собаки постепенно стих вдали, вышел, наконец, из-под защиты Лань Ванцзи. Заложив руки за спину, он, как ни в чём не бывало, поддержал светскую беседу:

— Что верно, то верно. Общество морально разлагается с каждым днём. Люди теперь не такие, как в былые времена.

Теперь шарлатан взглянул на Вэй Усяня, словно на своего спасителя, старательно поддакнул и в качестве благодарности поспешно всучил ему стопку «Портретов Старейшины Илин, прогоняющих зло», будто горячую картошку:

— Братец, премного благодарен за случившееся только что! Прошу, прими это в подарок. Даже если ты собьёшь цену и будешь продавать один за три монеты, то всё равно получишь, по крайней мере, три сотни чистой прибыли.

Лань Ванцзи взглянул на свирепого здоровяка на портрете и деликатно промолчал. Вэй Усянь, видя, что цена всё падает и падает, не знал, плакать ему или смеяться:

— Это моя награда?! Если ты действительно желаешь отблагодарить меня, то лучше изобрази его красивее!.. Постой, не уходи. Я хочу у тебя кое-что спросить. Скажи, пока ты торговал здесь, не слышал ни о каких странностях? Или, может быть, сам видел что-то необычное?

Шарлатан ответил:

— Странное и необычное? Это как раз по моей части. Ваш покорный слуга проводит здесь большую часть года, и все меня зовут «всезнайка из Цинхэ». Какие именно странности вас интересуют?

Вэй Усянь сказал:

— К примеру, не пакостничают ли в округе злые духи, не расчленили ли кого недавно, или, может быть, кто-то истребил целый клан?

Шарлатан произнёс:

— В этих местах подобного не водится, но если вы пройдёте пять-шесть ли дальше по дороге, то увидите горный хребет под названием Синлу. На вашем месте я бы туда не совался.

— Почему же?

— Другое его название — Хребет-Людоед. Смекаете, почему?