Мой муж меня ненавидит, но потерял об этом свои воспоминания (Новелла) - Глава 11

«Я Аделина Авинит. Мы видимся впервые, верно?».

Женщина, поприветствовавшая Теодора, также разговаривала со мной в любезной манере. Мягкий голос и улыбка на ее лице были такими естественными. До такой степени, что любой мог поверить, что я ей действительно нравлюсь.

«Вы — молодая леди из герцогства Алвинит, так что, конечно, я слышала о вас. Приятно познакомиться».

Я сделала ответный реверанс без всякой ошибки, формально и просто. Аделина Авинит кивнула с таким усердием, что мне показалось это несколько чрезмерным. Затем, она вскоре вернулась к Теодору и осталась там, выглядя так, словно она готова запрыгать от радости. Я не уверенна, но ее поведение было довольно милым. Возможно, потому что она была красавицей с редкими розовыми волосами, она действительно выглядела очаровательно.

«Мы с Тео были близки с самого детства. Мы друзья детства. У нас нет секретов друг от друга, верно?».

«……»

Теодор неискренне кивнул, с небольшим намеком на раздражение в его выражении лица. Казалось, Аделину это беспокоило, и не похоже, чтобы он ее ненавидел. Да и кто бы мог ее ненавидеть, когда она была такой милой? Она была той, кто когда-то вел переговоры о браке с Теодором.

Я слышала, что герцог Авинит так сильно противился моему браку с Теодором, что это пришлось скрывать. Герцогиня Авинит тоже вроде бы благоволила Теодору.

Однако это было до тех пор, пока мой отец, герцог Эверетт, не пришел и не убедил герцога Авинита — пока мой отец сам не сделал шаг к браку.

‘После развода со мной Аделина может выйти замуж за Теодора. Конечно, герцог Авинит разрешит это…’

«……»

Внезапно я почувствовала себя грязной.

Было ощущение, что я наступила на отвратительного жука, который был настолько неприятным, беспокойным и раздражающим… Эта эмоция охватила меня целиком.

«А? Ты так резко побледнела. Ты чувствуешь себя некомфортно?..»

Голос Аделин вызвал беспокойство, когда она спросила. Я молча оглянулась на нее, она стояла рядом с Теодором. В таком виде они выглядели как «настоящая» пара.

Это было радостной новостью для Аделин.

‘……?’

Я сделала паузу на мгновение. Только что эта мысль… Я сошла с ума? Что со мной не так?

Я должна взять себя в руки.

«О боже, похоже, вы действительно не в лучшем состоянии. У вас такое бледное лицо».

«Я в порядке. Пожалуйста, продолжайте свой разговор. Я пока вернусь».

Теодор открыл губы, как будто хотел что-то сказать, но я быстро развернулась и покинула это место.

Когда я вошла в пустынный коридор, Шарлотта быстро последовала за мной. Казалось, что она наблюдала. Шарлотта заботливо обернула шаль вокруг моего плеча, а затем осторожно спросила.

«Мадам, вы устали? Принести вам теплого чая с медом и лимоном?»

«…Нет, все в порядке. Ничего страшного».

Я поднялась в свою комнату вместе с Шарлоттой. Поскольку основное мероприятие все равно закончилось, я не думаю, что мне нужно оставаться там для притворства. Сейчас им было бы проще сплетничать об Эверетте.

Пока я сидела у огня, Шарлотта принесла мне теплой воды, и исходящий от нее пар вызвал у меня странное чувство стабильности. Благодаря этому я смогла расслабиться, хотя сердце продолжало сильно колотиться. Как у человека, за которым гоняться. Или как у человека, который оставил что-то важное.

…Этого не может быть. Этого не должно быть.

‘Теперь, когда я думаю об этом, я украла ее место?’

Я была ошеломлена этой мыслью, которая пришла так внезапно, что заставила меня оцепенеть. Я не знаю, почему я продолжаю думать о ней и Теодоре. Я хочу выбросить их из головы.

Однако я продолжала думать о прекрасной внешности Аделины Авинит и представляла ее с Теодором. Они подходили друг другу, когда стояли вот так, как на красивой картине.

Я хотела выкинуть все эти мысли из своей головы, если бы могла. Это надоедает. Все бесполезно.

‘Аделина может утешить Теодора, но не я, Лили Эверетт».

Голос внутри меня прошептал, как будто насмехаясь надо мной. Я осторожно закрыла глаза и прикусила нижнюю губу.

Заткнись.

Пожалуйста. Просто прекрати.

«Мадам, не хотите ли вы сегодня лечь спать пораньше? Я думаю зажечь немного лавандовых благовоний, которые хорошо подходят для спокойного сна…»

«…Хорошо, я должна лечь спать пораньше. Сделай, пожалуйста, и это лавандовое благовоние».

«Да, госпожа!»

Я переоделась в ночную рубашку и легла. Шарлотта двигалась тихо, как тень, зажгла лавандовые благовония и оставила маленькую лампу включенной. Она даже вспомнила, что всякий раз, когда я особенно уставала, я меньше спала в темной комнате. Закрыв глаза, я тихо прошептала.

«Спасибо, Шарлотта».

«Ничего страшного, мадам. Тогда сладких снов».

Когда Шарлотта вышла за дверь и закрыла ее, безлюдная тишина наполнила комнату.

Я долго ворочалась, потому что не могла уснуть, в конце концов встала и подошла к прикроватной тумбочке. Я открыла нижний ящик и достала бутылочку с лекарством, которая была спрятана глубоко внутри. Внутри оказалось снотворное.

Я слышала от аптекаря, что длительный прием этого препарата не принесет пользы моему здоровью. Но в последнее время становилось все больше и больше ночей, когда я не могла заснуть, не приняв их.

…Так что ничего не поделаешь. Я вытряхнула две таблетки и высыпала их в рот. Если я сделаю это, то смогу нормально выспаться.

* * *

Сны приходили прямо перед пробуждением. Как только начинались сны, я сразу же просыпалась.

Во сне я была исключительно чувствительна к окружающей обстановке. Когда мне снился сон, я легко замечала что я во сне, а иногда могла управлять им по своему желанию. Некоторые называют это «люцидным сновидением».

‘Что это за сон’.

Если это был кошмар с Оуэном, Гессеном или Ленноном, то его нужно было разобрать, или убрать их. Я не хотела видеть их даже в своем подсознании.

К счастью, этот сон казался обычным. Обычный… Нет, был ли это обычный сон? Не кошмар ли это?

«Лили».

В этом сне Теодор улыбался, называя мое имя. Это был такой сладкий голос, что казалось, он тает в моих ушах. …Я не могла поверить, что мне снится что-то подобное, и просто стояла, ошеломленная. Как удивительно. Почему он мне снился? Это просто…

«Лили?»

Как только я замерла, Теодор наклонил голову в сторону, как бы недоумевая, а затем попытался подойти.

Но я поспешно отступила назад. И рефлекторно пробормотала.

«Не подходи».

Это глупо. Это мой сон, поэтому я могу просто отмахнуться от него. Но почему я не могу этого сделать…

«…Что случилось?»

…Когда на меня устремился добрый, теплый взгляд, который, казалось, был искренне обеспокоен, мой разум помутился.

Когда он снова приблизился ко мне, он осторожно протянул руку и коснулся моей щеки. Это было такое осторожное прикосновение, что казалось, будто он обращается с фарфоровой куклой. Я не могу дышать. Никто и никогда не относился ко мне так. Даже моя мать, о которой я даже не знаю, жива она или мертва…

«…Не делай этого.»

«Лили, почему…»

Это был сон, но он выглядел таким реальным. Вот почему видеть яркие сны было так сложно переносить. Потому что было трудно отличить, что реально, а что нет.

Я стряхнула его руку и закрыла глаза. Затем сон закончился.

Когда мир вокруг меня стал размытым, бездна реальности стала еще более ясной. А когда я проснулась, по моим щекам шли слёзы. Что же это был за сон?

В спальне было темно. Лампа была погашена, и казалось, что масло закончилось. Если посмотреть на часы, то сейчас было пять утра. Учитывая, как рано я заснула прошлой ночью, я спала довольно хорошо.

Я вздохнула. Затем я встала с кровати, чтобы выпить стакан воды. В ней чувствовался тонкий аромат, возможно, потому что Шарлотта положила в чайник травяные листья.

Почувствовав себя немного спокойнее, я села поближе к окну. Послесловие сна все еще сохранялось, и я попыталась забыть его. Это просто сон. Он ничего не значит. Я повторяла это снова и снова…

В это время раздался стук в дверь. Затем она открылась.

«……!»

В шоке я застыла, неловко сидя на своем месте. Внезапно кто-то вошел. Даже в темноте силуэт казался знакомым. …Но что-то не так.

Покачивание, покачивание. Он забрел в комнату, шатаясь, словно вот-вот рухнет. Он оглядел комнату, как будто искал кого-то. Затем он остановился, когда нашел меня у окна.

Помутневшие глаза, казалось, вскоре стали беспокойными. Теодор направился ко мне, все еще пошатываясь.

‘Похоже, он пьян’.

Вчера была годовщина смерти его старшего брата, Камиллуса Валентино. …Похоже, он пил всю ночь. Он ведь не пришел сюда, чтобы убить меня?

Подойдя ближе и оказавшись передо мной, он схватился за подлокотник у меня под боком и рухнул. Сонливость в его глазах исчезла, когда он поднял на меня глаза. В контрасте со спокойным голубым цветом его радужки в его глазах были видны сильные эмоции, напоминающие красный цвет. Что-то похожее на убийственное намерение, что-то похожее на ненависть…

…Казалось, что это было близко, но ни то, ни другое. Однако это была не мягкая эмоция, а скорее что-то грубое, что-то, что хотело уничтожить меня.

«Ха…»

Он насмешливо хмыкнул, и это прозвучало как вздох. Он уставился на меня в замешательстве и пробормотал, словно разговаривая сам с собой.

«Зачем я пришел сюда…»

Вот что я хотела спросить. Он пришел сюда вот так, в таком беззащитном виде, пьяный… Зачем он пришел ко мне? Он пришел, чтобы убить меня, потому что его ненависть к семье Эверетт достигла своего пика? Или…

«……»

Возможно.

Эта мысль была там.

Я не могла остановить эту мысль — парадокс надежды и отчаяния.

Дрожа, я протянула руку и обеими руками накрыл его бледные щеки. В этот момент у меня возникло внезапное желание отрубить себе руки.

Я не знаю, почему я это делаю. Я не знаю, что я чувствую.

Нет. Я знаю правду. Вот почему я схожу с ума.

Ты хотел, чтобы я закрыла на тебя глаза, но почему…

«……»

Это безнадежно.

Когда я смотрела на Теодора Валентино, мне казалось, что я вот-вот заплачу.

Мое сердце так сильно болит. Я бы хотела, чтобы оно просто остановилось. Оно билось слишком сильно.

Если он подошел ко мне таким образом первым, я бы не смогла устоять. Я знаю, что это такое, это чувство бесконечной слабости.

На самом деле, я знала с самого начала — с того самого момента, когда увидела его в саду поместья Эвереттов. Это ужасное чувство, что все рушится вокруг меня.

Я знаю, что с такими чувствами я останусь разочарованной и несчастной. Я знаю, что не должна ничего от него ждать. Я знаю, что не должна поддаваться ему.

Поэтому я прижалась к нему так, как будто от этого зависела моя жизнь.

«Ты…»

Я даже не знаю, почему я начала говорить, и поэтому запнулась. Слезы текли из глаз Теодора, когда он продолжал смотреть на меня. Прямо как в саду на рассвете несколько дней назад.

Я вытерла его слезы, чувствуя, как горят мои собственные глаза. Порывисто подняв руки, я крепко обняла его.

Его пьяное тело обжигало, словно он сам был углем, сгорающим в пламени.