Мой возлюбленный угнетатель (Новелла) - Глава 22

Аннет слегка кивнула головой. Как говорил её отец, «преступники всегда говорят, что не совершали преступлений».

Придя к выводу, что в этом нет ничего особенного, девушка встала вместе с родителями перед фотографом. Счастливая улыбка играла на её губах.

— Я фотографирую! Один.. два.. три.

Снимки делались не так быстро, поэтому Аннет пришлось какое-то время оставаться неподвижной. Пока она вкладывала душу в красивую улыбку, волнение перед концертным залом стёрлось из её памяти.

— Мама, я отдохну минутку. Голова разболелась от запаха цветов.

— Настоятель скоро должен быть здесь. Возвращайся скорее.

Аннет подошла к окну, чтобы на мгновение освежиться, пока толпа, заполнявшая окружающее пространство, постепенно редела. Её сердце колотилось от общего напряжения и волнения, которое она испытала сразу после концерта.

Аннет глубоко вздохнула и коснулась оконного стекла. Когда она мимоходом выглянула, не задумываясь, что-то привлекло её взгляд.

Перед дверью концертного зала двое крепких мужчин изо всех сил пытались выволочь куда-то женщину. Шатенка держалась за фонарный столб, не желая двинуться с места.

Похоже, именно об этой суматохе упоминал её отец. Аннет посмотрела на женщину, слегка нахмурившись. Из окна второго этажа она могла довольно чётко видеть обстановку у входа.

— …!

Крики были слышны даже через закрытые окна. После нескольких толчков одна из рук женщины скользнула с фонарного столба. Нетрудно было оттащить её, потерявшую силы.

Мужчины грубо тащили её, схватив за руки. Она боролась и сопротивлялась до конца. Её лицо, искажённое гневом, сожалением и отчаянием, обратилось к окну второго этажа.

Аннет невольно сделала шаг назад. О, это лицо… Ощущения ужаса и дискомфорта по непонятным причинам поползло по её ногам. Она как будто увидела дно, обратную сторону человеческого рода.

Аннет с состраданием стряхнула из мыслей остаточный образ. Внезапно кто-то схватил её за плечо. Вздрогнув, она обернулась.

— Ах!

Ансгар улыбался, поднимая руки, словно извиняясь, что невольно напугал. Его глаза были прищурены, когда он говорил дразняще.

— Что, почему ты так удивлена? Задумалась о чём-то?

— Задумалась…! Это потому, что ты застал меня врасплох.

— Извини, извини. Кстати, почему главная героиня здесь, а не со своим друзьями?

— О, я только что слышала шум снаружи.

— Шум? Что случилось? Это не имеет большого значения, не так ли?

— Нет, просто человек, что был недоволен судом…

Аннет оглянулась, растягивая слова. Женщину уже уволокли. На улице на какое-то время стало тихо.

Аннет снова повернула голову и монотонно сказала:

— …Они подняли шум.

***

Женщина в её памяти и бесстрастное лицо человека, сидящего перед ней сейчас, совпали.

Аннет медленно опустила руку, закрывавшую ей рот. В её горле встал комок. Она потянулась к своей чашке, но рука так сильно тряслась, что чашка издала громкий дребезжащий звук.

— Мой брат был расстрелян на следующее утро. Апелляции не было, потому что его и не судили толком.

Аннет сделала глоток чая, не ощутив никакого вкуса.

— Когда я услышала новость о падении королевской семьи, у меня были большие надежды. Я надеялась, что палач как следует извинится, и получит соответствующее наказание. Но наутро в газетах появилось известие о смерти маркиза… Он был убит выстрелом солдата-революционера в своём особняке… ну, так всё и закончилось. Без единого слова извинения.

Чем больше Кэтрин продолжала говорить, тем больше морщилось лицо Аннет. Это были эмоциональные всплески, которые казались внезапной рябью на тихой поверхности воды.

Аннет изо всех сил пыталась проглотить стон. Где-то в её сознании звенело в ушах и перекликался голос Кэтрин.

— Я не прошу о снисхождении или милости. Я знаю, что есть ситуации, когда единственным выходом является насилие, но это была не такая ситуация. Мой второй брат совершил ужасный поступок против вас. Мне нечего сказать по этому поводу. Мой брат должен быть наказан.

— …

— Но я просто… я хотела рассказать вам однажды. Я хотела, чтобы вы знали, как погиб наш брат Джеймс.

Кэтрин на мгновение опустила взгляд, затем посмотрела на Аннет. Её надтреснутый голос звучал тихо.

— Является ли невежество грехом? Могу ли я действительно винить вас за это? Я всё ещё не могу найти ответ. Может быть, я никогда не найду его. Так что я говорю с вами не потому, что считаю вас виновной в чём-то.

— …

— Это всё, что я должна была сказать. У меня нет более личных чувств. Выражаю искренние сожаления о случившемся с вами. Примите мои наилучшие пожелания скорейшего выздоровления вашего тела и разума…Что ж.

Кэтрин встала после короткого молчаливого поклона. Стук её туфель эхом отдавался по полу. Аннет всё ещё не дышала.

«Аннет!» — в её голове зазвучал голос отца.

Почему она должна была услышать эту историю?

«Мы должны бежать!» — его последние слова впились в её сознание.

Зачем она это слушала?

«Нам нужно бежать, сейчас же!» — голос звенел уже где-то вдали…

Зачем ей рассказали эту историю…?

Кэтрин подошла к двери и взялась за ручку. Холодный металл ощущался на её коже. В тот момент, когда она медленно открывала дверь…

— Мне жаль…

Движения Кэтрин остановились от едва слышных слов.

— Простите…

Сдавленный голос превратился в бормотание. Аннет на мгновение замолчала и склонила голову. Костяшки пальцев побелели, когда она вцепилась в подол юбки.

— Мне очень жаль…

Капли слёз оставили мокрые следы на её платье.

— Мне жаль…

Аннет повторяла эти слова сквозь слёзы. Она не знала, что ещё сказать. Всё, что она могла сделать, это повторять извинения, как неисправная машина.

— Простите, простите. Мне очень жаль, мне так жаль…

Кэтрин повернула голову и посмотрела на Аннет. Её лицо казалось застывшим, но над ним витала старая печаль.

— … Я понимаю.

Кэтрин тихо пробормотала, когда рыдания Аннет постепенно стихли.

— Я хотела услышать это от кого-нибудь.

***

Однажды Аннет сказала Хайнеру: «Все газеты писали, что остатки диктатуры монархии должны быть уничтожены. Я не знаю, какая часть меня должна быть уничтожена, но ты можешь это сделать, если хочешь».

Это были просто слова. Она сказала это не потому, что действительно понимала, чувствовала себя виноватой или хотела извиниться.

Оглядываясь назад, она ни разу не пыталась их понять. Она даже не думала, что должна их понимать.

В жизни должны быть общие точки соприкосновения, чтобы люди понимали других. Аннет не видела смысла искать взаимопонимания с революционными силами. Несмотря на то, что она в настоящее время была связана с ними, это скорее было что-то, чего она не знала.

«В тот день был ваш фортепианный концерт»…На совершенно противоположных сторонах у Аннет и Кэтрин оказался общий момент в их жизнях.

Аннет ещё не понимала, чем живёт Кэтрин. Она даже не осмелилась сказать, что понимает. Это было бы высокомерной ложью.

Дворянка с королевской родословной и простолюдинка. Высокообразованная девушка, что мечтала стать пианисткой, и женщина, торговавшая фруктами на базаре.

Семья военачальника, захватившего и расстрелявшего членов революционных войск…

Даже если Аннет попытается собрать воедино осколки прошлого, до конца своей жизни она никогда не сможет понять их все. Это был неизменный факт, расходившийся с уже прожитыми следами.

Единственная причина, по которой она была готова выслушать историю, заключалась в том, чтобы взглянуть в лицо прошлому.

Знать и судить самой. Понимать, даже если это причинит ей боль…

Покрывало облаков отступило, открыв полуденное солнце и осветив гостиную.

Возможно, глубоко внутри она знала. Что в тот момент, когда она начала понимать их, хотя бы немного, уже ничего нельзя было исправить.

Аннет долго плакала в пустой комнате.

***

Некоторое время спустя Аннет разобрала свои вещи и достала из сейфа бухгалтерские книги и документы. Это были документы, связанные с пожертвованиями и спонсорством общественных организаций.

Она подготовила окончательные финансовые отчеты, а затем организовала их для удобного просмотра ответственным лицом. Работа была быстро завершена, так как она планомерно готовилась в течение достаточно долгого времени.

Аннет достала лист бумаги и написала прошение о помиловании для Дэвида Бакела, а затем направилась в офис мужа.

Несмотря на то, что его рабочее время уже истекло, Хайнер всё ещё работал. Когда Аннет вошла в его кабинет, он заметил её шаги и поднял голову.

—…Госпожа.

Обычно не сводивший глаз со своих бумаг, сейчас он на удивление быстро поднял на жену взгляд, но Аннет не стала слишком задумываться над этим.

Она подошла к столу и протянула лист бумаги. Хайнер нахмурил брови.

— Что это такое?

— Это прошение о помиловании.

— Зачем ты это написала?

— Потому что это моё право.

— Тебе не обязательно это писать. Что тебе сказала Кэтрин?

— Хайнер, это моё право.

— …

— Это мой выбор.