Невеста губернатора (Новелла) - Глава 1

Диртес сжала кулаки. Чувствуя, как ногти впиваются в ладони, она отчаянно кусала губы. Онемение, из-за которого было очень трудно дышать, начало распространяться по всей ее груди. Было время, когда Лаклан называл ее лесной феей, целуя и краснея.

Было время, когда он каждый день дарил ей цветы, шептал ей на ухо всякие нежности и ласково называл “Моя лесная фея”. И она даже не отказывалась быть таковой. Только теперь она поняла, что его фраза “Моя лесная фея” — это просто смесь из недоверия и насмешки.

— Глядя в твои глаза, я думаю, что могу понять то, о чём ты хочешь мне сказать, Диртес.”

Тем временем, Лаклан поднёс руку к ее груди и крепко сжал ее. Лицо Диртес быстро исказилось от испытываемой боли.

— Что вы имеете в виду?”

— Ты же знаешь, что мне нужно добраться до Бёрнста. Так что, пожалуйста…”

Она видела, как огонь в глазах Лаклана медленно затухает. Рука, сжимавшая ее грудь, была сильной, и вскоре он начал грубо снимать с девушки оставшуюся одежду. Нет, он был ближе к разрыванию одежды на части, нежели к снятию. Почувствовав горячее прикосновение Лаклана, тело Диртес задрожало. Опять же, ночь всегда начинается именно так.

Лаклан бросил снятую одежду на другую сторону кровати, как будто это его раздражало, прежде чем снова уткнуться лицом в шею Диртес.

— Почему я?”

Горячее дыхание на ее коже заставило покрыться мурашками тело Диртес.

— Приближается королевская армия, а вы — губернатор Индевора. Пожалуйста, если вы думаете о благополучии людей… До того, как ситуация станет еще более серьезной…сейчас!”

Глаза Диртес расширились. Пока она говорила, Лаклан припал губами к ее груди.

“Ха, не надо… Ах! Ай!”

Диртес задрожала. Лаклан рассмеялся, только сильнее прижимаясь к ней всем телом, как будто это было для него какой-то забавой.

— О! Подумать только, дочь графини, которой раньше было стыдно даже смотреть на меня, смогла издать такой честный звук. Это стоит абсолютно всей тяжелой работы, которую я вложил в твое обучение.”

После долгого надрывного смеха, взгляд Лаклана изменился. Схватив одной рукой запястья Диртес, он поднял их. Лаклан не давал ей даже двинуться. Словно поймав свою добычу, он сжал лицо Диртес другой рукой. Он осторожно провёл по нему рукой, будто бы прикасался к тонкому стеклу. Одно неверное движение — и оно сломается, если приложить слишком много сил.

— Диртес, ты поклялась мне в тот день. Ты поклялась быть моей ровно до того дня, как испустишь свой последний вздох.”

Он не ошибся. Она дала клятву, чтобы выжить. При условии, что он спасет ее из этой адской пустыни, он возьмет ее. Ему не нужен был ни титул, ни её состояние, только сама Диртес.

“И…”

Губы Лаклана встретились с ее губами. Что-то горячее и влажное проникло сквозь слегка приоткрытые губы и по-хозяйски начало всё изучать. Довольно скоро Диртес стало не хватать воздуха от движения его языка, который, казалось, проникал очень глубоко и исследовал каждый уголок её рта. Когда она начала сворачиваться калачиком, Лаклан с сожалением приоткрыл рот и прошептал ей на ухо:

— …Даже если ты умрешь, я тебя не отпущу. Так что сдавайся.”

Он говорил так, словно выносил ей приговор.

— Тебя похоронят рядом со мной, в этой земле.”

***

“Угх…”

Диртес открыла глаза из-за криков птиц за окном. Тонкие занавески на окне слегка трепетали, открывая взгляду ясное небо. Когда прохладный утренний ветерок достиг ее, она инстинктивно откинулась назад, туда, где ещё хранилось тепло.

— Ах.”

Натянув на себя пушистое одеяло, она обнаружила, что рядом с ней никого нет. Почему-то ей стало прохладно. Не было никого, кто бы обнял ее и ни за что не отпустил бы, даже если бы она умерла.

Однако все болезненные метки, которые Лаклан оставил прошлой ночью, остались на месте. Мало-помалу Диртес проснулась и посмотрела на своё нагое тело. Повсюду пестрели темные отметины, которые явно указывали на то, что мужчина не отходил от неё даже после того, как она потеряла сознание и заснула.

При попытке натянуть одеяло, так как она не хотела видеть саму себя, снова замечать свидетельства событий прошлой ночи, она почувствовала острую боль в пояснице.

Диртес снова вспомнила об этом. Лаклан в разговоре опять упоминал клятвы. Она прошептала слова, которые произнесла «в тот день». Ее тело, плакавшее от его голоса, терявшее желание бунтовать, всё равно никогда не забывало ни единого слова.  Как только Диртес отпускала саму себя, переставала противиться, Лаклан начинал по полной наслаждаться её телом, ей самой.

От этого её мучили болезненные переживания. Однако, если бы в её душе присутствовала лишь боль, она бы почувствовала облегчение. Когда приближался рассвет и небо начинало светлеть, она в конце концов понимала, что тоскует по нему.

Этот момент был самым невыносимым. Удовольствие и, одновременно, разочарование, казалось, съедали её изнутри.

Диртес с трудом поднялась с кровати. Ее худощавая фигура отражалась в длинном зеркале, стоявшем рядом с кроватью. Диртес, насмотревшись на себя в зеркало, схватила простыню. Она вспомнила, как она выглядела в этом зеркале прошлой ночью.

Может быть, это было потому, что ему не нравилось, когда она сдерживает громкие стоны. Поэтому он не останавливался и не отпускал её, пока она не начинала кричать.

Она инстинктивно крепче прижималась к нему, боясь упасть на пол, если Лаклан внезапно опустит руки. И он был крайне доволен ее видом. Задыхаясь, словно дикий зверь, он ещё сильнее обвивал её талию. В конце концов, она всё-таки громко закричала от того, что он вошёл в неё глубже.

Ее голос, ранее кричавший о помощи, теперь плакал от удовольствия. Только тогда на лице Лаклана появилась улыбка. На мгновение Диртес показалось, что сейчас он перестанет улыбаться, как в старые добрые добрые времена. — И он прекратил.

Более того, Лаклан поднес ее к зеркалу, чтобы она взглянула на себя. Он придерживал её за подбородок.

“Посмотри на себя, Диртес.”

“…Стоп!…”

— Разве тебе не интересно, что подумают люди, если узнают, что Лесная Фея, которой все они поклонялись, задыхается подо мной, как дикий зверь?”

— Пожалуйста, перестань…” — голос Диртес снова наполнился грустью. Однако Лаклан, не взирая ни на что, снова начал двигаться, словно наслаждаясь эмоциями Диртес. Потом ее воспоминания покрылись пеленой, но было ясно одно: она не сможет заснуть до самого рассвета.

Диртес, кусая губы, встала с кровати. Должно быть, пока она спала, заходили горничные. Одежды, которую он сорвал прошлой ночью, в комнате больше не было. Вместо этого сверху на комоде аккуратно лежала удобная одежда.

Одевшись, Диртес подошла к окну. Внизу виднелся сад, по которому она гуляла вчера. Сад, где когда-то были одни мертвые растения. За оградой сада росли сотни деревьев с густой темно-зеленой листвой.

Там было большое дерево по имени Каран, которое растет только на одном из континентов Саула. Оно служило тюрьмой для Диртес, так как мешало ей выбраться на свободу.

Каранское дерево, которое когда-то всё ей рассказывало, теперь даже не слышало ее голоса.

Еще дальше от леса, окружавшего особняк, находилась гавань. В порт вошел корабль, которого до вчерашнего дня не существовало.

На паруснике висел знакомый флаг. Наверху, на паруснике, на ветру развевался флаг Рамедеса.

Вокруг корабля стояли вооруженные ружьями солдаты. Люди медленно спускались вниз с парусника. Внешний вид этих людей был настолько впечатляющим, что даже она могла видеть его издалека.

Она знала их. Они были из Рамедеса.

Они были в одежде, которая была изношена, порвана и покрыта грязными пятнами, которые невозможно было отмыть. Запах пота и долгого путешествия, казалось, распространился досюда. Именно этот запах, пришедший на ум, заставил Диртес вздохнуть.

Те, что были отосланы в чужие страны, чтобы получить прощение за свои грехи.

Она была похожа на них. Она приехала в эту страну, чтобы получить прощение за грехи, которые совершил ее отец как наследник семьи.

Диртес вспомнила тот день, когда она приехала сюда.

***

— Мы почти достигли земли!”

Закричал матрос, стоявший на наблюдательной вышке, и позвонил в колокол. Услышав этот звук, по всей палубе рассредоточились остальные матросы. Вскоре и капитан спустился вниз, посмотрел в подзорную трубу куда-то вдаль и поднял руку. Матросы радостно зааплодировали.

После долгого путешествия, транспортный корабль «Байан» наконец достиг континента Саула.

Религиозные моряки тут же подняли глаза к небу и нарисовали знак. Это была молитва благодарности за благодать Божью, которая помогла им благополучно доплыть. Закончив молиться, они подошли к капитану и спросили его, указывая пальцами на пол.

— Что же нам делать? Должны ли мы их вывести?”

— Конечно, выведите всех и дайте им посмотреть, где они будут жить в будущем. Не забудьте застегнуть кандалы. Мы не хотим, чтобы еще один сумасшедший прыгнул в море, как в прошлый раз.”

Как только капитан дал им разрешение, команда быстро двинулась вперед. Когда они ушли под палубу, на корабле стало шумно. Время от времени раздавался крик или плач. Но вскоре люди один за другим стали подниматься на палубу, некоторые из них медленно прихрамывали.

Выйдя на палубу, они все тихо сгрудились в углу. В отличие от моряков, которые были чрезвычайно счастливы, что прибыли к месту назначения, их лица не выражали почти никакой радости. Капитан подошел и встал перед собравшимися людьми. Он, казалось, удовлетворенно улыбнулся, заметив множество испуганных пар глаз, которые смотрели на него.

Корабль Байан.

Точнее, корабль, перевозивший пленных и припасы Лермеля, наконец прибыл с промежутком в 84 дня. Некогда 135 заключенных, находившихся на борту, были сокращены до 125. Капитан был очень доволен этим. Ведь за 84 дня плавания погибло всего 10 пленных. Он установил новый рекорд.

Однако это не было результатом случайности или удачи. Капитан не забыл просьбу чиновников, когда покидал Рамедес.

— Ты же знаешь, как ценны там женщины. Мы просим вас обратить на это самое пристальное внимание на борту.”

Саул, колония для людей из Рамедес — земля демонов, земля возможностей, земля заключенных и земля помилования.