Убить Злодейку (Новелла) - Глава 35

— Почему?

— Ты слишком сильная и равнодушная, чтобы быть принцессой. Что, если станешь императрицей? Если маркиз, костяк аристократии, станет маркизом-одиночкой, на что будет похожа компан ?

Меня не волнует, что я не могу быть принцессой, но, честно говоря, логика императрицы была немного странной.

— Итак, вы выбрали леди Антебеллум, из семьи предателей и простолюдинки? Она всю свою жизнь была служанкой и ничего не знает о положении императрицы.

Я решила просто злоупотребить властью во дворе, что даже не разрушило брак. Это было от парня, который использует эту власть, чтобы отдавать мне приказы, когда я даже не могу расторгнуть брак? Как он смеет говорить такие вещи члену королевской семьи?!

Услышав эти слова из уст Джейсона, который не относится ко мне так, как если бы я была другом Хелены, он почувствовал себя лицемером. Даже если его рот был искривлен, то должен стараться говорить честно. Пытаешься быть моим другом, когда на самом деле не хочешь быть им из-за какой-то низменной совести?!

— Я уверена, что ты напугала её.

— Как будто мне это нравится?

— Ты влюбишься. Что можешь сделать, когда такой хороший ребёнок, как Алекто, шепчет о любви?

Её уверенность в себе была разумной. Это одно из моих личных негодований, но наследный принц, главный герой романа, обладает такой же ужасающей и разрушительной красотой, как и Хелена.

Светлые волосы, которые таяли золотом на белой и красивой розовой коже, аккуратно рассыпались, просто слегка повернув голову. Цвет небесно-голубых глаз иногда смешивался с золотисто-коричневым, чтобы придать им тонкое сияние.

Высокий прямой нос и глубокие веки, казалось, содержали в себе целую историю, а губы, более тонкие, чем у Хибриса или Джейсона, действовали на нервы.

Я думала, что Леонардо Ди Каприо был самым красивым мужчиной в мире, когда снимался в фильме «Полное затмение» или »Поймай меня, если сможешь». Но, увидев Алекто, поняла, что сущевствует кто-то красивее его.

Внешность не является требованием номер один для влюбленности, но неизбежно, что влечение начинается сначала именно из неё, прежде чем вы начнёте понимать, что внутри.

Если бы он не был таким негодяем по отношению ко мне, я, возможно, испытывала бы к нему какие-то чувства.

Насколько хуже, если они будут преследовать тебя, говоря, что ты им нравишься… Я не знаю, почему Хелене до сих пор не нравится наследный принц. Это потому, что самая красивая девушка в мире смотрит в зеркало?

— Нет, давай будем честны друг с другом.

Императрица внезапно взмахнула руками и напряженно заговорила. Обладая милым лицом, всё, что было сказано из её уст, являлось ядом.

— Ненавидишь или обижаешься на меня за то, что я устроила такую сцену в том месте, где ты заслуживаешь блистать больше всего? Но независимо от того, что думаешь обо мне, моя ненависть к будет сильней твоей.

Императрица поставила чашку и уставилась прямо на меня. Если бы её глаза были физическим оружием, я была бы заколена ими насмерть в ту же секунду.

— Намереваюсь убить тебя. Не хочу, чтобы ты просто умерла. Хочу, чтобы это принесло тебе страшные муки. Знаю, что это не ты убила моего сына. Не в обиду, но Эрис Миджериан — самое ценное, что есть у маркиза, так что мы ничего не можем с этим поделать.

Я вспомнила пьесу, которую видела в Рундоле.

Актриса, игравшая императрицу, кричала. Неужели она, потерявшая наследного принца, так вопила?

— Для людей естественно злиться, когда собаку забивают камнями до смерти. Каково это — быть подставленным маркизом, потерять своего сына и близких друзей?

Императрица стиснула зубы и сжала кулаки. Её руки на коленях дрожали. Казалось, она изо всех сил пыталась сдержать свои эмоции.

— С того дня меня каждую ночь рвёт кровью. Даже во сне я слышу, как плачет мой сын. Моя жизнь и так превратилась в ад, ну и что с того, что мне придётся убить ещё одного невинного человека? Ну и что с того, что я попаду в ад? Маркиз убил моего простодушного сына. Какое это имеет значение?

Она спокойно продолжила, решив немного подышать.

— Если бы я действительно хотела отомстить тебе, то могла бы поместить во дворец как наследную принцессу и медленно убивать день за днём. Но этого было недостаточно для двух мужчин, которые убили моего сына, поскольку они хотели сделать тебя наследной принцессой.

Под ‘этими мужчинами’ имеются в виду император и маркиз. В глазах женщины напротив меня, в отличие от её мужа, она, казалось, давным-давно потеряла свою любовь к нему. Мужчина был полностью обманут другими и убил собственного ребёнка, что в моём мире может стать причиной развода.

— Ваше величество, вы не будете возражать, если эта девушка что-нибудь скажет?

— Говори же.

— Девушка не хочет выходить замуж за его высочество.

При этих словах выражение лица императрицы изменилось, как будто это было неожиданно.

— …Разве ты долго не любили этого ребёнка?

— Что ещё в мире так легко деградирует, как любовь? Ваше величество знает, что… Когда-то я думала, что это того стоило. Но сейчас не хочу . Я бы хотела разорвать связи с дворцом, если вы мне позволите.

— Твой отец знает, что ты чувствуешь?

— Это не имеет значения, Ваше величество, гораздо важнее, чтобы вы поняли моё сердце.

Императрица прищурила глаза. Мне нужно было придать лицу выражение, которое показывало бы, что говорю серьёзно. Я так мило улыбнулась императрице. Подумала, что никогда не смогу разрушить свой брак, но теперь, возможно, есть способ.

— Я научу её, мэм. У вашего величества нет времени воспитывать ребёнка, который был перегружен работой, не так ли? Более того, если вы будете учить еë сами, она может привлечь много внимания и сказать что-нибудь лишнее.

Я дотронулась до края чашки. Обучение Хелены, естественно, приведёт к тому, что у нас появится больше возможностей побыть наедине с ней. Мне всё равно пришлось бы однажды убить её, чтобы добраться до конца этого романа. Вот как я собираюсь приговорить себя к смертной казни.

Единственное, что бросалось в глаза, — это разница между «сейчас» и оригинальным романом. В нём Эрис никогда не учила Хелену для того, чтобы с кем-то расстаться.

Отвергнутая причинно-следственной связью, я должна была обдумать, как отравить Хелену.

Наблюдая за выражением моего лица, императрица улыбнулась.

— Как и ожидалось, ты не подходишь моему сыну. Ему нужно немного более послушного ребёнка.

Она не сказала этого в точности, но я заметила, что это было молчаливое разрешение. Ладно, мы преодолели горб. Я преклонила перед ней колени и вышла из комнаты. Императрица лишь сделала ещё один глоток холодного чая, не сказав ни слова.

Я пыталась поймать какую-нибудь служанку, потому что подумала, что будет лучше покинуть дворец, прежде чем что-нибудь скажу Хелене.

Моё внимание привлекло зеркало на противоположной стороне улицы. Бессознательно я подошла к нему, и ведьма заговорила со мной из него.

— Ты благополучно вернулась?

— Можешь манипулировать людьми из ниоткуда, которых не видишь?

— Что имеешь в виду ‘под контролем’? Я даю тебе указание.

— Просто расскажи мне о своём деле. Мы не можем долго разговаривать, потому что находимся внутри дворца.

— Мы нашли способ. Приходи прямо в магазин.

Это была хорошая новость для меня. Поскольку дворец был местом, где я могла бы побывать, если бы захотела. Мною было решено найти Хелену в следующий раз и сесть в экипаж.

Какой бы ни была жертва, позволившая мне вернуться, я хотела это сделать. Просто надеюсь, что это не требует человеческого убийства. Было бы неплохо быть казнённой как ведьма, но независимо от того, насколько это место было в мире фантастики, моя мораль не позволяла мне ловить и убивать невинных людей.

Вскоре карета остановилась возле лавки ведьмы. Когда открылась дверь, она приветствовала меня так, как будто ждала. Я спустилась в еë магазин и спросила.

— Так что же это за предложение?

— Не хочешь ли чашечку чая?

Ведьма улыбалась так, как будто не ответила бы, если бы я не пила чай.

«Не могу поступить так грубо».

— …Ха. С молоком.

— Скоро принесу.

Когда я выпила сладкий и тёплый чай с молоком, который принесла ведьма, моё тело растаяло, расслабилось. Меня начало клонить в сон.

В отличие от того, когда уезжала, вернувшись, двигалась почти без остановок, за исключением тех случаев, когда нам приходилось давать лошади отдохнуть. Я задремала, опираясь на Энакина как на стул, но чувствовала себя одеревеневшей.

Когда прижала ладонь ко лбу, чтобы не задремать, ведьма протянула руку и достала что-то завёрнутое в ткань.

— Давай решим это.

Когда я развязала шнурок, который был крепко завязан, чтобы он не распутался, появился серебряный кинжал с гранатом, воткнутым в рукоять. Оружие весило совсем немного, возможно, потому, что было сделано из чистого серебра. Что странно, так это то, что это кинжал без лезвия. Кончик ножа был тупым, поэтому он был близок к украшению.

— …Я не думаю, что смогу открыть письмо этим кинжалом.

— Потому что кинжал будет мечом, который меняется в соответствии с волей человека.

Ведьма отпила свою порцию напитка и подняла руку. Меч, который был привязан обратно к ткани, исчез.

—Ударь этим мечом.

— Кого?

— Действительно. Того, кого владелец тела должена убить.

Эти слова придали силы руке с мечём.

— …Ударить Хелену этим?

—Смочи его кровью.

— Как я могу это сделать? Это тупое оружие.

— Я говорила тебе, не так ли? Это зависит от вашей воли.

Она улыбнулась мне жуткими глазами.

— У тебя должно быть сердце, которым ты действительно хочешь убить еë.

Возможно, я почувствовала облегчение. Яд на самом деле был косвенным путём. Убийство кого-то отравлением по сравнению с нанесением удара ножом своими собственными руками, отличалось так же сильно, как небо и земля.

Если кто-то спросит, в чëм разница между одним и тем же убийством, вы можете сказать, что решимость совершить его отличается от чувства вины, которое приходит после.

Может быть, именно поэтому люди поощряют других убивать, а не сами делают это. Конечно, самое главное, что вы можете создать себе алиби, чтобы не казаться подозрительным.

В то же время плачущее лицо Хелены промелькнуло у меня в голове. Когда я была в бедственном положении, то думала, что больше всего ненавижу сочувствие, но теперь не могла не испытывать сочувствия к её ситуации.

Последнее плачущее лицо, которое я видела, ясно. Ребёнок дрожал. Она… боялась меня.