Я избавила от поводка безумного героя (Новелла) - Глава 31
— А?
Она легкой походкой ко мне приблизилась. Мое горло пронзил ледяной воздух.
Я почувствовала опасность от кислорода, благодаря которому могла дышать, и от земли, удерживающей мои ноги.
Все в этой жизни мне пыталось сказать — тебе грозит конец.
Цоконье туфель, раздающееся о пол, прекратилось.
Я не могла вечно волочить свои ноги.
— Я виновата, матушка.
Шмяк.
Звуки от подола платья и удара ног были громкими.
Я рухнула на пол коленями и признала свою вину.
Сейчас это лучшее, что я могу сделать.
— Сери, мне не нужны извинения. Я хочу знать, почему ты пыталась украсть мои свечи.
От запаха ароматической свечи моя голова опустела.
Если бы я не сосредоточилась, то не смогла бы найти подходящие слова и действия.
Только что я поняла еще одно предназначение этих свечей.
Ароматические свечи прекрасно подходят для допроса.
Я прикусила во рту плоть, пытаясь очистить свой разум.
— ….Я ошиблась, матушка. Жадность ослепила меня, потому я пошла на такую безрассудность. Недавно я хотела одному человеку промыть мозги. И на мгновение разум затуманился, и я не задумалась о своих поступках.
Я не могла найти иного оправдания, дабы выйти сухой из воды. К тому же я не могла мыслить здраво.
И если я не могла разрешиться эту проблему, то лучше дать волю своей жадности.
Мне так было проще, потому что я всегда перед ней вела себя так.
— Но у тебя же есть Аджест?
— Аджест уже принадлежит мне.
— Моя дочь очень ненасытная. Так кому ты хочешь промыть мозги?
— …Гипрону Айтес.
Черт. Почему я назвала именно этого человека?…
— Я хочу растоптать его высокомерие. Поэтому я совершила то, что мне не следовало. Простите меня, мама.
Она спокойным взглядом на меня посмотрела. Я не знала, о чем она думала, однако могла с точностью сказать — ничего хорошего ждать не стоит.
Мое зрение помутнело.
Когда напряжение и волнение достигали своих пределов, мое тело пошатнулось.
Эффект ароматических свечей также усугубил мое состояние.
Когда будто перед моими глазами мелькали мушки, я различила на полу две тени.
Образ, где длинная тень в виде согнутых коленях достигает потолка. Я опустила глаза, сосредоточившись на ней.
Сцена была не из самых приятных.
Смотря на тени, отражающие нас с герцогиней Мелфорд, будто мы в темном зеркале, я подумала о нечто интересном.
Какое она скривит выражение лица, узнав, что Аджест освободился от промывки мозгов?
Я с нетерпением жду этого дня.
— Мне приятно, что ты сразу признала свою вину.
Герцогиня — моя «биологическая» мать.
Хоть я и зародилась в ее утробе, мы были как чужие.
Эта мать безжалостно режет и наказывает жестокими методами тех, кто переступает черту, не щадя даже собственных детей. Мы с юных лет узнали, что нельзя идти против нее. Да, такое поведение абсурдно.
Потому ненавидеть ее было проще. Из-за ее жестокости «семья» не была нашим слабым звеном.
— Я не думаю, что плохо тебя воспитала.
— ….
— Однако воровать – плохой поступок. Верно?
Быть может, я не твой ребенок? Почему родная мать смотрит таким бездушным и холодным взглядом на собственное дитя?
Я так плотно прикусила плоть, что пошла кровь.
— Но ты сразу признала свою вину, так что я немного смилуюсь.
— …Благодарю.
Она присела на одно колено и нежно погладила мои волосы.
Тошнота подступала к горлу.
Я не знаю, то ли от аромата свечей, то ли от ее прикосновений меня едва не вырвало.
— Хм, я думала, что тебе следует отрезать руки, дабы впредь ты больше не воровала, однако очень не хочу, чтобы моя дочь стала изгоем в светском обществе.
Тогда мое дыхание перехватило.
Я даже не могла слышать ее слова.
Меня охватила иллюзия. Запах стал глыбой камней, раздавливающей мое тело.
Именно такие терзания испытывал Аджест.
И именно тогда я осознала, насколько ничтожны мои надежды.
Потому что она злодейка этого романа. Она всесильна и представляет опасность каждому главному герою.
Как же я глупа.
Что в этом хорошего перед лицом всех этих страданий?
Даже если я такой же злодей, переживший последнюю главу романа.
Роль здесь не имеет значения. Боль все равно трудно вытерпеть.
— Может, вырвать ногти? А… хотя они отрастут.
На пол стекал холодный пот.
В затуманенном поле зрения я увидела пылающее пламя.
Если оно погаснет…
Моя боль исчезнет.
Это ведь просто…очень просто.
Но мне не под силу. Герцогиня громко расхохоталась, заметив мой туманный взгляд.
— Вижу, ты страдаешь.
Герцогиня меня обняла и похлопала по спине.
От незнакомого чувства я медленно заморгала. Это был единственный способ выразить мои эмоции, потому что другие части тела оцепенели.
Она склонила голову и поцеловала в лоб.
Нечто мягкое коснулось лица и остановилось возле уха.
— Сери, я люблю тебя больше всего на свете. Так что не стоит переходить черту.
— …
— Думаю, для твоего наказания этого достаточно.
Герцогиня убрала свои руки и меня отпустила. Прислонившись к стене, я стала переводить дыхание.
Я была как пойманная крыса, запертая в закрытом ящике. Мне как-то стало грустно от такого жалкого сравнения.
Она поднялась и удалилась. Вместе со звуком туфель я услышала, как со скрипом закрывается железная дверь.
— Сериена.
Она вернулась, опустив голову.
Сквозь открытую дверь струился яркий свет, отчего я зажмурилась.
— Оставайся здесь ровно три часа. Пока не увидишь прозрение, не выходи.
Так что я не смогу выйти всю оставшуюся жизнь. У меня была такая бредовая идея.
Я медленно сомкнула веки. Теперь у меня не оставалось сил приоткрыть глаза.
Помимо герцогини, появился еще один человек, когда я открыла глаза.
Марина. Горничная моей матери.
— Герцог.
Свет, освещающий комнату, постепенно тускнел. Значит, герцогиня заперла дверь.
— Прибыл герцог Агэрния.
Что?
Бах.
Дверь закрылась, и свет погас.
Почему здесь Аджест?
Я хотела бы это услышать от Марины, однако сейчас это невозможно.
Дверь захлопнулась на замок, и больше не раздалось ни единого звука.
Единственный звук, доносившийся до моих ушей, — это потрескивание искр пламени.
Я пыталась преодолеть тяжесть всем телом, но было безуспешно. Тело упало, и я больше не могла бороться.
Я тут же сдалась.
Еще хуже стало от дурманящего запаха свечи — мой разум вовсе помутнел.
Мне было ненавистно думать, что сладкий аромат свечи может проникать так глубоко в мою голову.
Я сомкнула веки.
Мне очень сильно хотелось заснуть и притвориться, что я не чувствую ни капли боли.
***
Думаю, я скоро окончательно свихнусь.
Я почти здесь уснула.
Всякий раз закрывая глаза, я ощущала боль во всем теле. Кожа пульсировала, будто ее укололи острой иглой.
Но боль была не столь сильной, как прежде.
Я несколько раз моргнула.
Оружие, выставленное возле стены и видневшееся сквозь железные прутья, то исчезало, то вновь появлялось.
— Вы очнулись?
От услышанного голоса я удивилась. Это было неизбежно.
— Ты…почему ты здесь?
В отличие от прежнего, я двигала своим онемевшим языком, однако произношение было расплывчатым.
Увы, сейчас не время удивляться тому, что стало лучше.
— Я вас спросил. Впустите меня.
— Зачем?
— Потому что здесь вы.
Его разум был чист и спокоен в отличие от моих сомнений, заполонивших голову.
Но, кажется, Аджест пришел раньше, прежде чем я закрыла глаза.
Тогда я отключилась и проснулась уже в объятьях Аджеста.
Когда я шевельнулась, на пол упала накидка.
ʹОн меня накрыл?ʹ
Закатив глаза, я увидела, что Аджест прислонился головой к стене с сомкнутыми веками.
Я вновь перевела взгляд и осмотрелась.
И заметила еще одно отличие.
Место, где мы находимся.
Сейчас стена, к которой я прислонилась…
Я…Нет, мы в тюрьме, потому что вокруг железные прутья.
Без понятия, что тут происходит.
— Аджест, что ты сказал…Я ничего не понимаю.
— Я расскажу немного позже, сейчас лучше не стоит сотрясать воздух. По опыту мне известно,что вдыхать остатки запаха менее болезненно.
— ….
— Я потушил свечу…Но аромат все еще витает в воздухе.
— Ароматическая свеча…ты потушил?
— Не переживайте, вы вновь ее зажжете, когда выйдете наружу.
Поцеловав меня в лоб, он меня пытался успокоить…Однако я не могла почувствовать облегчение.
Снова осмотрев окружение, я увидела потухшую свечу, отчего комната была темнее прежнего.
ʹНичего необычногоʹ.
Сейчас мне лучше до того, как я заснула.
Онемевший язык теперь мог шевелиться, и тело, которое я едва могла контролировать, был способно двигаться.
— Вам стоит лучше снова поспать.
Он прижал мою голову к своей груди. И я прислонилась, потому что в этом был смысл.
Однако, вопреки его желанию, сон меня не настигал.
Боль, на время забытая из-за полудрема, вновь волной окутала тело. Чтобы остаться незамеченной, я крепко прикусила губу.
Я не единственный человек, кому тяжело.
Дыхание Аджеста было также трудным. Он, как и я, притворялся спокойный, но холодный пот, стекающий по линии лица, не скрыть.
Биение сердца также ускорилось. Прижавшись лицом к груди, я услышала учащенный трепет.
Этот звук был очень сильным. Казалось, оно сейчас взорвется. С тех пор, как я проснулась от бешеного звука, прошло много времени.
— …Шумно.
Мне это пришлось не по душе.
Этот звук напоминал барабан, пробуждающий мою опустошенную голову.
— Что, вы о чем?
— Звук твоего сердца…очень шумный. Из-за него я не могу заснуть.
— …
Когда он поднял голову и на меня взглянул, на его лице заиграло непонимание —что, черт возьми, я несу.
— Вы же не можете остановить этот звук? Что ж, если хотите, я смогу его остановить.
— …Тц. Ты не в себе?
Очевидно, я не единственная с мутным сознанием и болтающая какую-то глупость.
Но на его лице отражалась искренность.
Я сказала, что это просто сильный звук, но…он просто безумный.
Убрав лицо с груди, я окончательно в этом убедилась.
Разумеется, я не собиралась отказываться от столь удобного положения, но.
Зрение вновь помутнело, и, когда я открыла глаза, моя голова закружилась.
Мне пришлось невольно сомкнуть веки.